Улицы Севильи

«Я все понимаю, — говорил этот взгляд, — Андрей — молодой, симпатичный мужчина, он неплохой человек и хорошо зарабатывает, неудивительно, что ты так вцепилась в него! Наверняка у тебя и прописки-то нет! Но только я не позволю тебе обмануть меня, я не позволю тебе испортить жизнь моей Сашеньке, я не позволю тебе проникнуть в нашу квартиру, в наш мир, в нашу жизнь!»

Воцарилось напряженное молчание.

Олеся думала о том, как несправедлива к ней судьба, и безумно злилась на мужа за то, что тот, вместо того чтобы сочувствовать, поддерживать ее, просто сердится на тещу. У него хватает наглости время от времени толкать ее ногой под столом, как бы замечая: «Вот, я же всегда тебе говорил! Да, она такая! А ты твердила, что у тебя самая добрая в мире мама! Моя бы мама так себя не вела!»

А Мария Семеновна с нескрываемой горечью смотрела на зятя, отмечая про себя его взгляды, его слова, его прикосновения, любой его жест, адресованный Галине, расценивая все это как предательство светлой памяти ее дочери и как оскорбление, наносимое ей лично.

«Видела бы его сейчас Олеся! Не прошло и года, а он привел в дом другую женщину. Смотрит на нее так, как будто знает ее всю жизнь, как будто Олеси никогда и не было! Он целиком поглощен ею и о дочери моей даже не вспоминает! А что же будет дальше, когда у них появятся свои дети? Бедная Сашенька… Я так хотела, чтобы Олеся вышла за Димку, всегда хотела… Так нет же, она выбрала Андрея… И вот на тебе!»

И в этот момент на пороге появилась Сашка. Вздрогнув, Олеся уставилась на дочь, не в силах отвести глаз от ее повзрослевшего личика. Как она подросла! Стала такой невыносимо очаровательной! Ее мягкие кудрявые волосы отросли, и на них можно было нацепить уже не две резинки, как раньше, а все четыре, и Сашка была тому рада, Олеся не сомневалась! И какое у нее милое красное платьице! Новое, она ей такого не покупала! Все стало другим, все изменилось. И прежде всего — она сама. «До неузнаваемости, в прямом смысле этого слова», — с горечью думала Олеся.

— Поздоровайся, Саша! — приказал Андрей.

— Здравствуйте, — не глядя на гостью, пробормотала девочка, уткнувшись в плечо отца.

— Здравствуй, Сашенька! — сказала Олеся, улыбаясь. Она не могла скрыть своей нежности, и ей казалось, что сейчас они все поймут, они узнают ее!

«Ничего себе актриса!» — молча возмутилась мать, и Олеся прочла это в ее взгляде.

— Тебе понравилась игрушка, доченька? — спросил Андрей, поднимая за подбородок Сашкину мордочку.

— Нет, — буркнула она и снова уткнулась в его плечо.

— Почему? — Олеся не выдержала и протянула девочке руку.

— Не трогайте меня! — Сашка резко дернулась и с откровенной ненавистью, на которую способны только дети, посмотрела ей в глаза. — Я не хочу!

— Саша… — начал было Андрей.

— Не хочу! — перебила его дочка. — Я не хочу ее видеть, никогда!

И, развернувшись, она стремительно выскочила из кухни, громко всхлипывая.

Олеся закрыла лицо руками, запустив пальцы в густые белые волосы.

— Не могу больше! — прошептала она.

— Пойдем в гостиную, — Андрей обнял ее за плечи.

— Расстроили ребенка, говорила же я! — пробормотала мама им вслед.

— Вы ничего не понимаете! — Андрей возмущенно обернулся.

— Только ты все понимаешь! — парировала теща, собирая посуду со стола.

Олеся с мужем прошли в темную гостиную.

— Может, потанцуем? — предложил он. — Понимаю, это нелепо, но тут у меня твоя любимая песня. Наша песня.

Он включил магнитофон, заиграла медленная мелодия «Nothing gonna change my love to you», Андрей обнял жену, Олеся положила голову ему на плечо и вспомнила, как они танцевали раньше под эту же песню, и она всегда во всех ресторанах просила исполнить ее для них. Это была их песня. Да, Олеся стала другим человеком, но это не изменило его любви к ней.

— Если будет нужно, я уйду к тебе, — сказал он, — так что не бойся. Я на твоей стороне.

— Ты скучаешь по той Олесе? — спросила она, со страхом ожидая ответа.

— Я настолько счастлив сейчас, что не могу скучать. — Он еще крепче прижал ее к себе, и Олеся окончательно успокоилась и закрыла глаза, прислушиваясь к любимой мелодии.

И тут песня оборвалась, зажегся свет.

Вздрогнув, Олеся открыла глаза. Мама стояла рядом со штепселем в руке.

— Как же тебе не стыдно? — Она с осуждением смотрела на зятя. — Неужели ничего святого нет? Это же была любимая песня Олесеньки, здесь висит ее портрет, а ты… И года ведь не прошло!

— Простите, — прошептала Олеся, выбежала в коридор и, накинув куртку, отперла входную дверь. Отперла мгновенно, ведь она знала эти замки, но никто не обратил на это внимания, — и выскочила на лестничную площадку. Андрей выбежал следом.

Он догнал ее уже у машины, Олеся не могла сдерживать слезы, она горько рыдала, облокотившись на дверь.

— Даже песню мою у меня отняли! — сказала она сквозь слезы, и ему нечего было возразить.

— Мы вернем тебе все! — пообещал муж. — Все, что у тебя отняли. Просто потребуется время.

«Какие же все мужики мерзавцы!» — думала в этот момент Мария Семеновна…