Улл

— Я заметил, что ты не присоединилась к своим людям во время последней трапезы.

— Нет, сначала я хотела принять душ.

— И чтобы потом немного отдохнуть, — он указал головой на то, что было на ней надето, и направился к столу, чтобы поставить поднос.

— Верно, — усмехнулась она, усаживаясь в кресло, которое он выдвинул.

— Но сначала ты поешь, прежде чем сделаешь это.

— Ну, поскольку ты принес более чем достаточно, — сказала она, пробегая взглядом по тарелкам, а затем снова к нему, — я надеюсь, что ты присоединишься ко мне.

С удивлением она поймала, как сильно ей хотелось разделить последнюю трапезу с Уллом. Особенно когда это может быть последний раз, когда они снова будут одни.

— Мне бы очень этого хотелось. Я выбрал то, что тебе больше всего понравилось вчера.

Однако на этот раз он не сел напротив нее, а рядом. После того, как он был так близок с ней весь день на планете, он понял, что не хочет разлучаться и сейчас.

— Благодарю, но я надеюсь, что тебе это тоже понравится.

Взгляд Улла скользнул по набору блюд, которые он выбрал только потому, что они ей понравились. Теперь он понял, что они также были одними из его любимых.

— Эти все блюда, которые я сам бы выбрал для себя.

— Хорошо.

В следующие несколько минут каждый из них выбрал себе то, что хотел, а затем они принялись за еду. Триша смотрела, как Улл взял еще один кусок того, что напоминало торнианский хлеб, и приправил его хунаждей.

— Ты должно быть сладкоежка…

— Сладкоежка? — Улл бросил на нее смущенный взгляд.

— Я заметила, что тебе действительно нравится хунаджа. Это похоже на то, что у нас на Земле называется медом. Это очень мило, — она наблюдала, как румянец заливает бледное лицо Улла.

— Хунаджа — редкое лакомство в Торнианской Империи. Его можно найти только на моей родной планете Бетельгейзе.

— Тогда я рада, что они включили его в состав запасов с припасами на «Искателе». Каждый человек заслуживает иметь что-то, что напоминает ему о доме.

— Этот… «мед» на вашей планете — тоже большая редкость?

— Было время, когда это было так. Популяция пчел внезапно начала сокращаться из-за нескольких факторов, но, к счастью, мы смогли справиться с этим. Теперь медоносные пчелы живут в достаточном количестве, так что у нас достаточно запасов меда.

— Точно так же, как у вас есть достаточно женщин.

— Мне никогда приходило в голову такое сравнение, но в каком-то смысле да, — она осторожно положила на стол столовые приборы. — Я хочу сказать тебе кое-что, пока могу, но не хочу, чтобы это прозвучало снисходительно или чтобы ты воспринял это таким образом.

Улл отложил лепешку, только что намазанную им хунаджа, в сторону.

— Ты можешь говорить мне все, что хочешь, Триша, и я выслушаю и приму это.

— Когда я впервые встретил тебя…

— Когда я похитил тебя, — поправил Улл.

Она слегка улыбнулась ему.

— Когда ты похитил меня, я искренне верила, что ты — самый высокомерный, упрямый, неприятный пришелец, которого я когда-либо встречала.

— Я был тогда единственным пришельцем, которого ты когда-либо встречала.

— Верно. — Кто бы мог подумать, что у Улла есть чувство юмора? — А теперь перестань меня перебивать.

— Прошу прощения.

— Я также полагала, что если ты был лучшим из тех, кого мог послать твой Император, с твоим ужасным характером и агрессивным отношением к женщинам, то не было бы никакого способа достичь соглашения.

«Вот видишь, она в тебя не верит. Она никогда не верила в тебя».

Внезапно снова возник в его голове мрачный голос, и мужчина напрягся.

Триша заметила, как потемнели его глаза, и положила руку ему на плечо.

— Ты же сказал, что выслушаешь меня.

— Продолжай, — прорычал он.

— Как я уже говорила, ты были резок и агрессивен и, казалось, обижался, когда у меня и мыслей не возникало тебя чем-то обижать. Но по мере того, как я узнавала тебя, как ты был воспитан, и узнавала о вашем обществе, я начала тебя понимать.

— Понимать?

— Что хотя наши культуры очень различны, как и многие наши взгляды и убеждения, мы гораздо больше похожи, чем кто-либо из нас думал.

— В каком смысле?

— Если разобраться, по сути, все, чего мы хотим, — это чтобы нас любили такими, какие мы есть. Не из-за того, кто наша семья или каково наше положение, которое мы занимаем в обществе, а за то, кто мы есть, как личности.

— Это было бы правдой, но, похоже, ты веришь, что со мной этого никогда не случится.

— Что?! О чем ты говоришь? Я никогда этого не говорила!

— Ты сказала, что с моим резким и агрессивным отношением ни одна женщина никогда не захочет соединиться со мной, не говоря уже о том, чтобы и вовсе потом остаться.

— Это не то, что я имела ввиду, — ударив ладонями по столу, она вскочила на ноги. — Но я упустила из виду упрямство, которое ты сейчас демонстрируешь! Боже, мужчины так бесят, особенно когда ты пытаешься просто сделать им комплимент!

Улл поднялся вместе с ней и уже собирался выскочить из комнаты, но ее слова остановили его.

— Комплимент?

— Да. Комплимент, идиот!

Улл быстро пересек комнату и прижал ее к своей груди. Наклонившись и почти касаясь губами ее губ, он прошептал: