Уловка «Прометея»

– Я слышал, что она разговаривала по-французски с другим агентом, который был на борту корабля с оружием – тем, который взорвался. Ну, «Испанская армада». Это был француз, который вел какие-то дела насчет покупки оружия с тем греком.

– Дела?

– Про этого француза поговаривали, что он двойной агент – был двойным агентом.

Брайсон вспомнил длинноволосого, элегантно одетого француза, сидевшего в обеденном зале Калаканиса. Француз считался посланцем Жака Арно, самого богатого и влиятельного французского торговца оружием. Не являлся ли он при этом еще и сотрудником Директората или по крайней мере не работал ли и на него? Не значит ли это, что Жак Арно, французский торговец оружием, известный своими крайне правыми взглядами, находится в союзе с Директоратом – а значит, и с самым богатым частным лицом России?

А что, если на самом деле два могущественных бизнесмена, русский и француз, контролируют Директорат и используют его для подстрекания мирового терроризма? И какова в таком случае их цель?

Они оставили братьев-итальянцев в старой церкви, связанных и с заткнутыми ртами. Брайсон попросил Лейлу, имевшую медицинскую подготовку, попытаться остановить кровь, сочившуюся из простреленного колена Паоло, и наложить давящую повязку на рану.

– Но как вы можете заботиться о человеке, который пытался убить вас? – некоторое время спустя с искренним удивлением спросила Лейла.

Брайсон пожал плечами:

– Он просто выполнял свою работу.

– Мы в Моссаде привыкли действовать иначе! – с возмущением произнесла Лейла. – Если человек попытался убить тебя и потерпел неудачу, ни за что не позволяй ему уйти. Это нерушимое правило.

– У меня другие правила.

Они устроились на ночь в безымянном маленьком hospedaje на окраине Сантьяго-де-Компостелла. Лейла первым делом обработала рану Брайсона: промыла ее перекисью водорода, приобретенной в аптеке, наложила шов и покрыла антибактериальной мазью. Женщина работала быстро, с ловкостью профессионального медика.

Оценивающе взглянув на обнаженный торс Брайсона, Лейла провела пальцем вдоль длинного ровного шрама – памяти о ране, которую нанес Нику Абу Интикваб в Тунисе, во время последнего задания Брайсона, и которую высокооплачиваемые хирурги Директората зашили с такой искусностью. Зажившая рана больше не болела, но память осталась – по-прежнему болезненная.

– Памятка от старого друга, – мрачно произнес Брайсон. За маленьким окошком шел дождь, барабанил по крышам и замшелым каменным стенам.

– Ты чуть не умер.

– Мне обеспечили хороший врачебный уход.

– На тебя часто нападали, – Лейла указала на след от другой раны, небольшой, размером с десятицентовую монету, пятачок сморщенной кожи на правом бицепсе. – А это? – поинтересовалась она.

– Еще одна памятка.

Брайсона снова захлестнули воспоминания о Непале, необыкновенно мощные и яркие, – о наводящем страх военном советнике по имени Анг Ву, офицере-ренегате китайской армии. Брайсон задумался – а что же на самом деле произошло в той перестрелке? Каков был истинный смысл его задания и в чьих интересах оно выполнялось? Неужели он и вправду был лишь орудием зловещего заговора, сути которого до сих пор не понимал?

Столько крови было пролито, столько жизней потрачено впустую! И ради чего? Чем была наполнена его собственная жизнь? Чем больше Брайсон узнавал, тем меньше он понимал. Ник подумал о своих родителях, о том, как в последний раз видел их живыми. Неужели их действительно убили по приказу негласных руководителей, стоящих за Директоратом? Брайсон подумал о Теде Уоллере, человеке, которому он некогда доверял, как никому другому, и ощутил вспышку гнева.

Как там Никколо, наемник-фриульянец, назвал себя и своего брата – пушечным мясом? Эти люди нанимали рабочую силу, пешек для отвратительной игры, правила которой пешкам никто не объяснял. Брайсону вдруг подумалось, что на самом деле он ничем не отличается от братьев-наемников. Все они были всего лишь инструментами, которыми пользовалась какая-то неведомая сила. Всего лишь пешками.

Все это время Лейла сидела на краю кровати. Теперь же она поднялась и прошла в крохотную ванную комнату, и несколько мгновений спустя вернулась со стаканом воды.

– Аптекарь дал мне антибиотики. Я сказала, что утром занесу рецепт, и он все порывался нагрузить меня такой кучей таблеток, что их хватило бы засыпать тебя с головой.

Она вручила Брайсону стакан и несколько капсул. В Брайсоне тут же заговорила привычная подозрительность: что это за безымянное лекарство она ему подсовывает? Но голос разума заглушил подозрительность, заявив: «Если бы она хотела убить тебя, она бы это уже сделала – за последние двадцать часов ей представлялась для этого масса возможностей. И кроме того, тогда ей бы уж точно незачем было рисковать своей жизнью, спасая твою». Брайсон проглотил капсулы и запил их глотком водопроводной воды.

– У тебя отсутствующий вид, – сказала Лейла, собирая медикаменты. – Как будто ты где-то далеко отсюда. Ты думаешь о чем-то неприятном.