Уловка водорастов (сборник рассказов)

— Я ж вам говорила! Устроила публичный дом! Проститутка! С двумя мужиками спит! — Бабуля просунула между милиционерами свою палку и ткнула Вове в жопу. — И на балконе! А если гости столицы увидют?! Будут думать так про всех советских женщин!

В комнату с авоськой вина вбежал Боря. Увидев милицию, рванул обратно.

Милиционер крепко схватил его за авоську.

— Куда?! Стоять!

— Я просто посмотреть зашел и предупредить хозяев, что у них дверь открыта, — попытался отпереться Боря.

— И этот тут ошивался! — крикнула бабуля. — Тоже ейный кобель! И тот в коридоре, что лежит, тоже ейный кобель!

— Документы! — сказал милиционер. — Всем кобелям!

Всех погрузили в воронок, отвезли в отделение и бросили в КПЗ.

Вадим долго колотил в дверь, просил, чтобы его немедленно выпустили, иначе он не успеет спасти Высоцкого. Но милиционеры не поняли, насколько это серьезно и побили его, пристегнув наручниками к батарее.

Очнулся он только под утро. Голова и все тело дико болели. Хотелось пить. И тошнило.

— Какое сегодня число? — спросил человек из будущего слабым голосом.

Вова наморщил лоб, подумал и сказал уверенно:

— Двадцать пятое июля.

Вадим застонал.

— Высоцкий умер, — сказал он тихо.

— Не пизди! — сказал Вова.

— Это правда… К сожалению.

— Ты-то откуда знаешь? — удивился Вова.

— Я же из будущего.

— Ага… Только ты ментам не говори, а то они тебе добавят по-настоящему… Как-то надо выбираться… Денег бы дать, да где их взять!..

Вадик вытащил из кармана портмоне…

ерез полчаса четверо помятых мужчин вышли из милиции. Боря прищурился. У входа на лавке сидела Зинка и вязала носок. Зинку выпустили раньше. У нее были полезные знакомства в милиции.

— Слыхали, — вскочила она, — Высоцкий умер! Я два часа ревела! На Таганке все перегородили! Пошли туда, смотреть!..

— Ай, мама! — Сурен схватился за голову. — Такой человек умер!

Вова посмотрел на Вадика подозрительно.

— Ты что, экстрасенс? — спросил он у Вадика по дороге на Таганку. Они отстали от отстальных.

Вадик всплеснул руками.

— Я же говорю — из будущего я! Из две тысячи сто пятидесятого года!

— Задолбал ты со своим будущим! — Вова поморщился. — Ты, может, гэбист? — Он посмотрел на Вадика с опаской. — Может это вы… Высоцкого… как Есенина и… Шукшина… — Вова остановился и закрыл рот рукой. У него в глазах засверкали яркие искры ужаса…

— Мудак ты, понял! — ответил человек из будущего. — На, смотри! Ты такое видел когда-нибудь?! — Он вытащил портмоне и раскрыл. — Смотри!

Вова заглянул внутрь и ничего там не увидел, кроме обшитых материей кожаных стенок.

— Ну и что?

Вадик закрыл портмоне, куда-то надавил и опять открыл.

В портмоне лежала десятка. Вадик вытащил ее и вручил Вове, чтобы тот посмотрел водяные знаки.

Потом снова закрыл-открыл и вытащил еще десятку.

— Что это? — Вова повертел купюру. — Гипноз?.. Или фокусы?

— Это из будущего! Могу синтезировать любую валюту мира! Хочешь, я тебе сто долларов синтезирую?

— Не-не-не! — замахал руками Вова. — Только не это!.. Ты сейчас насинтезируешь, а нам по чирику за твои синтезы!..

— Не хочешь, как хочешь! А керенки хочешь?

Вова подумал.

— Можно… Нет, погоди! Ты говоришь, что у тебя кошелек делает любую валюту для любого времени?

— Да, именно.

— Тогда для чистоты эксперимента, давай я тебе предложу валюту… Синтезируй своим кошельком тогда… ммм… рейхсмарки!

— Какого года? — уточнил Вадик.

— Тридцать седьмого.

Вадик что-то понажимал на портмоне и вытащил рейхсмарку.

Вова застыл с купюрой в руке.

— Ну и как ты это делаешь?.. Мухлюешь?..

— Слушай, мне сегодня возвращаться нужно! Поехали, я вам покажу свою машину времени, чтоб ты так не думал о людях!

— И далеко она у тебя? — Вова почесал руку.

— На станции Челюскинская.

— Эй вы, — крикнула Зинка, — вы чего там застряли?!

— Да тут у человека из будущего, оказывается, деньги есть! Пошли в магазин! Надо ж Высоцкого помянуть!..

Группа из четырех мужчин и одной девушки вышла, пошатываясь, на платформу станции Челюскинская. У одного в руках была авоська с бутылками. Другой держал под мышкой надкусанный батон вареной колбасы. Третий нес буханку черного хлеба.

Люди спустились с платформы и вошли в лес.

— А мне у вас нравится, — говорил Вадик. — Так бы тут и остался навсегда! Только нельзя практически.

— Чего тут нравится может? — возражал Вова. — Полное говно! Никакой свободы слова! Вот в Америке, там другое дело — в супермаркете сто сортов сыра и сто колбасы! Можешь себе представить?

— Я, лично, не могу, — ответил за Вадика Боря. — Откуда может быть сто сортов сыра? — Пошехонский, — он стал загибать пальцы, — Голландский, Российский, брынза, плавленный, колбасный, и этот еще… с плесенью… зеленый… ну… Рокфор… говно такое!..

— Колбас больше сортов, чем сыра, придумать можно, — сказал Сурен. — Сервелат финский, сервелат таллинский, литовская, одесская, краковская, любительская, молодежная, чайная…