Ультиматум Борна

— А почему она не сработала? В чем дело, в неожиданности нападения? Вообще, использование специальных групп прикрытия большей частью приводит к ошибкам. Это же азбучная истина.

— Конечно, дело тут больше в неожиданности, а не в низкой квалификации или недостатке сообразительности, Дэвид. — Конклин покачал головой. — Я сам дал согласие на это прикрытие. Это Борн мог превращать агентов из дубоватых и неповоротливых в ловких и смекалистых. Но с официальными группами прикрытия это не проходит. Очень много сложностей и специфики.

— Например?

— Как бы хороши эти люди не были, в первую очередь они обеспокоены тем, чтобы остаться в живых, и успешным проведением операции. Кроме того, они слишком много времени уделяют координации своих действий друг с другом и передаче сообщений в командный центр. Это обычные служащие, озабоченные своей карьерой, и они не станут бросать коту под хвост свою жизнь, рискуя получить удар ножом в бок при любом неосторожном шаге.

— Хоть это и прозвучит мелодраматично, — негромко сказал Вебб, откидываясь на стуле и делая глоток из стакана, — но должен сказать, что мы такими не были.

— Может быть я ошибаюсь, но со стороны мы точно казались героями. Особенно для тех, кто работал с нами постоянно.

— Мне бы хотелось разыскать своих людей и провернуть это дело вместе с ними. — Дэвид наклонился вперед и сжал стакан обоими руками. — Это он заставляет меня выйти наружу, Алекс. Шакал зовет меня, и я покажусь ему…

— Лучше не говори так, Дэвид, — взволнованно прервал его Конклин. — Вот теперь в твоих словах точно слышна мелодрама. Ты говоришь как герой третьесортного вестерна. Стоит тебе показаться ему на глаза, и в тот же день Мари станет вдовой, а твои дети сиротами. Так и будет, уверяю тебя, Дэвид.

— Нет, Алекс, — Вебб задумчиво покачивал головой, устремив взгляд в глубину стакана. — Шакал пытается выследить меня, и я должен сделать то же самое. Он постарается столкнуть меня в пропасть, и самое лучшее для меня будет столкнуть его туда первым. И только так мы сможем избавиться от него, вычеркнуть его из наших жизней навсегда. В основе всего, что сейчас происходит, все равно лежит только одно — Карлос против Борна. И мы опять на том же месте, где были тринадцать лет назад. Альфа, Браво, Каин, Дельта… Каин — это Карлос и Дельта против Каина.

— Но все это безумство прекратилось в Париже тринадцать лет назад, — перебил Вебба Конклин. — Дельта из «Медузы» был лакомой приманкой для Шакала. Мы не в Париже, а эти тринадцать лет уже прошли!

— А через пять лет будет восемнадцать. Еще через пять — двадцать три. И что, черт возьми, ты хочешь, чтобы я делал? Жил, держа свою семью в постоянном страхе, скитался из дома в дом, с тенью этого сукиного сына за спиной? Нет, Алекс, я так не могу! Ты и сам отлично это понимаешь. Аналитики могут состряпать для нас дюжину стратегий, мы можем использовать кусочки, быть может, шести из них, но в основе всего опять буду Шакал и я. Все это так… Хотя у меня есть одно преимущество перед ним. У меня есть ты.

Конклин проглотил комок, стоящий у него в горле.

— Ты мне льстишь, Дэвид. Безбожно льстишь. Я хорош в своей привычной среде, где-нибудь в паре тысяч миль от Вашингтона, а здесь мне слишком душно.

— Но пять лет назад тебя здесь все устраивало, когда ты увидел, что я сажусь в самолет до Гонконга. Ты тогда задал здесь шороху.

— Тогда мне было легче. Тогда это была вонючая и подлая правительственная операция, от которой до того смердело тухлятиной, что даже твердолобые чиновники поняли это. Сейчас другое дело. Это Карлос.

— В том то и дело, Алекс. Это Карлос, а не неизвестный голос в телефонной трубке, от которого не знаешь, что ждать. Мы имеем дело с человеком известных нам качеств, можно сказать, предсказуемым…

— Предсказуемым? — снова перебил его Конклин, настораживаясь. — Вот уж чего не сказал бы. Но почему?

— Он охотник. Он идет на запах.

— Он будет долго принюхиваться, у него отличный нос. А после этого он еще будет изучать след под микроскопом.

— В этом случае все, что от нас требуется — это правдоподобность, не так ли?

— Я предпочитаю действовать наверняка, просчитав каждый шаг. А что ты придумал?

— В писании от Святого Алекса сказано, что тот, кто желает изготовить хорошую наживку, должен использовать для ловушки часть подлинных сведений, может быть даже опасную часть.

— Да, эта глава и стих относятся к придирчивым субъектам с микроскопами. Может быть я что-то такое и говорил. Какого рода правда уместна в этом случае?

— «Медуза», — очень тихо произнес Дэвид. — Я хочу использовать «Медузу».

— В таком случае ты сошел с ума, — так же тихо ответил ему Конклин. — Это название находится под таким же секретом, как и твое имя и, знаешь, может быть даже еще под бульшим.

— Слухи и сплетни о «Медузе» ходили по всей юго-восточной Азии, от Японского моря до Цзюлуна и Гонконга, куда эти сволочи рванули потом с награбленными деньгами. «Медуза» не такой уж и большой секрет, как ты считаешь.