Ультиматум Борна

Плешивый старик с изможденным лицом с трудом поднялся со скамьи в церкви Святого Причастия, расположенной в Нёйи-сюр-Сен, предместье Парижа. Он направился ко второй исповедальне слева от притвора. Откинув черную шторку, он вошел внутрь и тяжело опустился на колени перед черной деревянной решеткой.

– Ангелюс Домини, сын Божий, – раздался голос. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Значительно лучше благодаря вашей щедрости, монсеньер.

– И слава Богу! Чем ты порадуешь меня сегодня? Что там в Андерлехте? Что может сообщить солдат моей верной армии?

– Мы рассредоточились по всей округе и работали не покладая рук последние восемь часов, монсеньер. Мы установили, что из Штатов прилетели два американца и сняли комнату в семейном пансионе, расположенном через улицу от того кафе. Они выехали буквально через несколько минут после взрыва.

– Я знаю. Это был заряд взрывчатки с радиодетонатором!

– По всей видимости, монсеньер. Больше ничего не удалось узнать.

– Но почему все-таки? Почему?

– Увы, нам не дано проникнуть в людские помыслы, монсеньер.

* * *

На берегу Атлантического океана, в роскошной квартире на Бруклин-Хайтс, сквозь окна которой сверкали огни с набережной Ист-Ривер и Бруклинского моста, развалившись на мягком диване с бокалом «Перрье» в руке, отдыхал саро supremo. Он был в обществе своего юного друга, который сидел в кресле напротив, попивая джин с тоником. Молодой человек был строен, темноволос и, что называется, хорош собой.

– Понимаешь, Фрэнки, я не просто умен, я – великолепен, ты понимаешь, о чем я? Я выигрываю на нюансах, то есть на намеках, которые могут быть важными, а могут и не быть: я воссоздаю полную картину жизни. Слушаю разглагольствования всяких дуралеев, а потом складываю четыре и четыре и вместо восьми получаю двенадцать. Бинго! Вот в чем секрет. Есть один кот, который называет себя Борном, ублюдок, вообразивший себя потрясающим бандитом, а на самом деле – всего лишь грязный подонок и приманка в охоте на кого-то другого. Но это фрукт, который нам нужен, понимаешь? Далее, этот пархатый лекарь выкладывает под действием всякой дряни все, что мне нужно: мол, у этого Борна всего половина головы и часто он не помнит, кто он такой, а возможно, и что делал. Понимаешь?

– Потрясающе, Лу.

– Этот самый Борн сидит во Франции, в Париже, всего в двух шагах от действительно крупной рыбы – придурка генерала, которого тихие парни с берегов Потомака хотят ликвидировать, как и двух болванов, которых уже убрали.

– Я capisce[74], Лу. Ты потрясающе умный.

– Ты ни черта не понимаешь, zabaglione[75]. Может, я сам с собой разговариваю, а почему бы и нет?.. Итак, я получаю свои двенадцать и думаю: дай-ка я брошу кости вдогонку, понимаешь?

– Понимаю, Лу.

– Нам надо было убрать этого болвана генерала, потому что он мешал тем парням, которым нужны мы, верно?

– Совершенно верно, Лу. Он им ме... он ме...

– Не трудись, zabaglione. Вот я и говорю сам себе, давай-ка отправим его на небеса и скажем, что это дело рук Борна, ухватил?

– Да, Лу. Ты действительно страшно умный.

– Мы избавились от помехи и подставили этого типа, этого Джей-сона Борна, у которого не все дома, верно? Если уж мы не достанем его и с ним не расквитается Шакал, тогда до него доберется федеральная служба, правильно я думаю?

– Эй, это здорово, Лу. Я хочу сказать, что я тебя страшно уважаю.

– К черту уважение, bello ragazzo[76]. В этом доме действуют другие правила. Иди-ка сюда, я тебя приласкаю.

Молодой человек послушно двинулся к дивану.

* * *

Мари сидела в хвостовом салоне самолета и прихлебывала кофе, стараясь припомнить все те места, где они прятались тринадцать лет назад. Маленькие кафе на Монпарнасе, дешевые отели и еще какой-то где-то в десяти милях под Парижем... Была гостиница с балконом в Аржантей, где Дэвид-Джейсон впервые признался ей в любви, но сказал, что не может остаться с ней, потому что он ее слишком любит. Проклятый осел! Еще было Сакре-Кёр, где Джейсон-Дэвид встретил человека, который сообщил им что-то важное. Но что он сообщил и кто был тот человек – она не знала.

– Дамы и господа, – раздался голос по радио. – Je suis votre capitaine. Bienvenu[77]. – Пилот говорил по-французски, а потом кто-то из его экипажа повторял информацию по-английски, немецки, итальянски и, наконец, по-японски. – Желаем вам приятного полета. Примерное время полета – семь часов четырнадцать минут. Посадка точно по расписанию в шесть часов утра по парижскому времени.

За бортом самолета лунный свет омывал океан. Мари Сен-Жак-Уэбб посмотрела в иллюминатор. Она долетела до Сан-Хауна в Пуэрто-Рико и взяла билет на ночной рейс до Марселя, где французская иммиграционная служба представляла собой чудовищную неразбериху и работала небрежно. По крайней мере, так было тринадцать лет назад. Потом внутренним рейсом она доберется до Парижа и найдет его. Так же, как и тринадцать лет назад, она обязательно найдет его. Она должна! Так же как и тринадцать лет назад, если этого не сделать, человек, которого она любит, погибнет.

Глава 21