Ультиматум губернатору Петербурга

Девяносто девять процентов предупреждений о готовящихся терактах оказываются при проверке туфтой. Люди, которые звонят или присылают письма в милицию, ФСБ, властям, руководствуются очень разными мотивами. Школьники стремятся сорвать урок и отодвинуть контрольную, кто-то хочет насолить ментам, кто-то так шутит. Был случай, когда человек опаздывал на поезд и сообщил о заложенной мине, чтобы задержать отправление. Нечасто удается, но того пассажира вычислили. И вкатили срок. Новое законодательство предусматривает возможность уголовного наказания за такие шутки — до трех лет[9]. Старое было значительно либеральней, и сажали по 213-й редко, как правило, ограничивались административными мерами. Теперь стали подходить строже. Но звоночки все равно продолжаются.

Определить на слух реальность угрозы можно далеко не всегда. На проверку каждого сигнала привлекаются люди и средства. Тысячи человеко-часов растрачиваются впустую. Задерживаются вылеты самолетов и отправления поездов. Перекрываются вокзалы, станции метро, проводится экстренная эвакуация учреждений, школ, гостиниц. Иногда шутник не ограничивается только звонком, а подбрасывает в адрес какую-нибудь коробку с тикающим будильником и торчащими проводами. Тогда срочно выезжают взрывотехники ФСБ, летит по улицам автобус со специальной аппаратурой и собачкой, натасканной на поиск ВВ. Девяносто девять процентов предупреждений оказываются ложными. Такова статистика… Но один-то остается.

Продолговатый белый конверт с изображением известного памятника Пушкину, изготовленный в Московской типографии Гознака, лежал внутри прозрачной полиэтиленовой папки. Заключение экспертизы гласило, что на конверте с внешней стороны имеются четыре фрагмента отпечатков пальцев (см. приложение), непригодные для идентификации. Ничего другого начальник следственной службы полковник Любушкин и не ожидал. Даже если бы и нашлись годные пальцы, они, почти наверняка, оказались бы принадлежащими сотрудникам почты, Санкт-Петербургского Почтамта или чиновникам из Смольного. Фрагменты дактилоскопических отпечатков не дадут ничего. И все равно нужно попробовать…

— Слушай, Сергей Владимирович, — сказал Любушкин. — Попробуем все-таки поработать с этими полуфабрикатами. Позвони в лабораторию, попроси выжать все, что можно.

— Уже, — ответил Рощин. — Они, конечно, не в восторге. Но я нажал… Работают.

Рощин выглядел усталым. Ночь он провел в Приозерске, спал только в микроавтобусе по дороге в Питер. На службе успел побриться старенькой электробритвой «Агидель», которая постоянно лежала в ящике рабочего стола, и подумал, как здорово было бы сменить сорочку. Сергей рассчитывал, что он доложит результаты командировки в Приозерск, примет участие в утреннем совещании и около часу дня сможет уехать домой. Он ошибся на двадцать девять часов.

Часы показывали 14:03, до взрыва оставалось меньше десяти часов. С того момента, как сотрудники ФСБ сопоставили даты в Ультиматуме и на схеме, изъятой в доме погибшего перевозчика взрывчатки Козлова, часы застучали быстрее. Реальность угрозы не вызывала никаких сомнений. Почти шестьдесят офицеров из двух служб Управления — БТ и следственной — работали только по делу Ультиматум. Все экспортно-технические службы и отделы получили указания выполнять экспертизы и поручения по делу «У» в первую очередь. Любушкин и Костин, учитывая, что Козлов был ранее судим, договорились о помощи со стороны ГУВД.

— По найденному ТТ есть хорошая зацепка, — сказал полковник. — Из него месяц назад завалили мужика. Направь кого-нибудь в Калининский район. Дело у них проходит.

Рощин заинтересовался. Он еще не знал о результатах проверки пистолета, работал по организации массы других вопросов.

— Хорошо… Сейчас ребята начали возвращаться с отработки перекрестков П-К. Найду кого-нибудь…

— Результатов по перекресткам нет? — полуутвердительно произнес Любушкин.

— Пока нет. Отработано двенадцать перекрестков. С проверкой возможного места установки заряда по координатам схемы (налево во двор под арку на улице П) связывали большие надежды. Пока они не сбывались. Как не сбывались и надежды на задержание беглого прапорщика Колесника. Из Приозерска пришла информация об убийстве пенсионера Воронова и исчезновении его автомобиля. Время и место преступления давали основания предположить возможную причастность Колесника. ЗАЗ-968М был объявлен в розыск.

— Юрий Михайлович, — продолжил Рощин, — я думаю, нужно направить в Приозерск дополнительно группу из трех-четырех человек. Работы там полно… ребята зашиваются.

— Работы и здесь хватает, — ответил Любушкин. — Но ты прав. Там труднее. Давай, формируй бригаду. Желательно, кстати, активизировать работу по Колеснику. У меня есть такое чувство, что он осел прямо в Приозерске.

— Возможно. Что-то долго он в бегах. Опыта в такого рода делах, как я понял, у него нет. Значит — кто-то приютил… не лето, в конце концов, в лесу не отсидишься. Учтем.