Ультиматум крупного калибра

– Вы и вы, – указал Муромцев на первых двух женщин. – Быстро за дверь! Ну! А вы, – глянул он на третью, – останетесь с нами!

Не давая пленницам опомниться, Павленко взял их за плечи и подтолкнул к выходу. Муромцев отворил дверь, обе женщины, помедлив и оглянувшись напоследок, вышли. Павленко внимательно осмотрел дверь.

– Никаких засовов и запоров, – с досадой сказал он. – Зато, кажется, имеется замок. Значит, должен быть и ключ. Спроси у нее про ключ…

– Где ключ от замка? – спросил Муромцев у заложницы.

Но та, похоже, пребывала в прострации. И это было понятно: вот этих страшные русские отпустили, а ее оставили? Для чего? Что они с нею собираются делать?

– Вам нечего бояться, – угадав ее состояние, сказал Муромцев. – Ничего плохого мы с вами не сделаем. Конечно, вам следует вести себя благоразумно…

– Зачем я вам? – спросила женщина прерывающимся голосом.

– Вы – наша страховка, – сказал Муромцев. – Не станут же ваши в нас стрелять, если с нами вы.

– Наверно… – Женщина все больше приходила в себя. – А вы и вправду русские?

– Да, – просто ответил Муромцев.

– Но вы говорите по-английски…

– Говорю, – согласился Муромцев. – Вас это удивляет?

Пленница нерешительно пожала плечами. Кажется, она не могла до конца осмыслить элементарную истину: как это так – русский, а изъяснялся по-английски.

– Вот и хорошо, – слабо улыбнулся Муромцев. – Как ваше имя?

– Мерида, – ответила женщина.

– Красивое имя, – доброжелательным тоном произнес Муромцев. – Мерида… Мерида, нам нужен ключ от этой двери. Нам он очень нужен, вы понимаете? Где он?

Какое-то время женщина не отвечала, явно терзаясь сомнениями. Муромцев прекрасно понимал, в чем эти сомнения.

– Не надо делать глупостей, – мягко сказал он. – Если мы не запрем дверь, ваши головорезы скоро вломятся в помещение. А мы не хотим, чтобы они сюда заходили. И будем в них стрелять. А они – будут стрелять в нас. И в том числе в вас. Кто будет разбираться, где – мы, а где – вы? Вы что же, хотите погибнуть? Вот видите, не хотите… А потому – дайте нам ключ.

– Отпустите меня, – жалобным, почти детским голосом попросила заложница.

От такой просьбы, а главное, от этого жалобного голоса у Муромцева невольно защемило сердце. Конечно же, он ничего не имел против этой женщины и уж тем более – не считал ее своим врагом. Он относился к ней так, как, возможно, относился бы к любой другой женщине, кем бы она ни была: с жалостью, пониманием и состраданием – ведь нелегко ей сейчас, в скверную ситуацию она попала, неизвестно, что будет буквально через минуту, а значит, неизвестно и то, сможет ли она выпутаться из этой ситуации, уцелеет ли, если, чего доброго, ее сослуживцы откроют пальбу… Ему сейчас очень хотелось отпустить эту Мериду подобру-поздорову и даже попросить у нее прощения за тот страх, который он совместно с Павленко ей причинил, и даже сказать какие-то добрые напутственные слова. Но он также понимал, что ничего этого не сделает. Несмотря на все свое искреннее желание и душевную маету. Поэтому он лишь слабо покачал головой и повторил свои прежние слова:

– Мы не сделаем вам ничего плохого. Нам нужны ключи от двери…

Мерида коротко и судорожно всхлипнула, подошла к столу, порылась в ящике и протянула Муромцеву связку из трех ключей.

– Благодарю, – сказал Муромцев и передал ключи Павленко.

С ключами и замками Павленко разобрался скоро. Ключей было три, и замков тоже три. Вскоре дверь оказалась запертой на все три замка.

– Так-то лучше, – проворчал Павленко, пряча связку в карман. – Конечно, надежды на эти замочки – аховые, но без них было бы еще грустнее. Ну-с, а теперь – за дело. Василий, а ты присядь. Да и дамочка пускай присядет тоже. А то, я вижу, вы сейчас упадете вдвоем – рядышком друг с дружкой. И что мне тогда с вами делать?

– Можете сесть, – сказал Муромцев Мериде. – Но прошу, без глупостей.

Женщина кивнула и упала в кресло рядом с Муромцевым. Павленко тем временем достал рацию, быстро ее настроил и произнес:

– Первый, я Третий, Первый, я Третий. Как меня слышите?

– Третий, я Первый, – отозвалась рация. Это был Богданов.

– Обе кукушки залетели в гнездо, могут куковать, – сказал Павленко.

– Кукуйте, – прозвучал голос из рации. – И ждите других птичек… Как вторая кукушка?

– Нормально, – сказал Павленко.

– Тогда – отбой, – сказала рация и умолкла.

– Кукуй, – глянул он на Муромцева. – Справишься с заморской аппаратурой?

– Справлюсь, – сказал Муромцев. – А не справлюсь, так у нас есть помощница. Она подскажет.

– Ну да, – с сомнением произнес Павленко. – Она тебе подскажет…

– Грубый ты человек, – усмехнулся Муромцев. – Не умеешь находить подход к женщине.

– А ты, значит, умеешь?

– Конечно, – с уверенностью ответил Муромцев. – Даже – к американкам. Какая разница – американка она или наша? Все равно женщина…

Павленко ничего не сказал, лишь иронично хмыкнул. Муромцев придвинулся вместе с креслом к столу и взял в руки микрофон.

– Так, – сказал он. – Что мы тут имеем? А, ну все понятно! Сейчас щелкнем вот этой кнопочкой и закукуем…