Ультиматум президенту (сборник)

В старой записной книжке разыскал телефон Бори Трутмана – в советские времена кандидата наук, доцента. Ныне – господина Бориса Исааковича Трутмана – москвича, акционера ликёроводочного завода. Позвонил ему и договорился о встрече у Павелецкого вокзала. Поезд прибыл в 9.30 минут. Время до встречи оставалось, решил позавтракать в кафе на привокзальной площади. Шумная Москва меня быстро утомляет, толпы вечно спешащих, толкающихся людей выводят из себя, злят. Нескончаемое мелькание машин и человеческих лиц оглушает. Невозможно идти не спеша, обязательно кто-нибудь толкнёт, нахамит, обругает. Встречные милиционеры то и дело требуют документы, беспризорники просят денег, цыганки просят позолотить ручку. Надоедает от них отбиваться. Я ждал Борю у стоянки автомобилей. Стоял, подставив лицо под теплые лучи, со всеми ласкового солнца. Оно отражаясь, сияло на полировке проезжающих мимо меня иномарок. Пунктуальный Трутман приехал, как договаривались, минута в минуту. Я интуитивно угадал его чёрный Фольксваген-Пассат, раньше, чем разглядел номер машины. Припарковавшись, Боря вышел из машины. Я крикнул, привлекая его внимание. Увидев, что он услышал, пошёл к машине. Время не изменило привычек друга. Джинсы топорщились на коленях, как жестяные, белая рубашка была расстёгнута на две пуговицы. Новым была толстая золотую цепь шее. За годы, раньше едва заметная лысина, разрослась на пол головы. Редкие, седые волосы остались только на висках и затылке. Ясные, удивительно добрые глаза с тёмными пушистыми ресницами не постарели, не поскучнели, светились искренней радостью. Мы обнялись.

– Ты сильно изменился, но я всё равно узнал тебя сразу – сказал он пожимая руку.

– А, я узнал твою машину, даже не разглядев номера. – похвастался я.

Боря недоверчиво посмотрел на меня:

– Помнится, в молодости ты внимательностью похвастаться не мог. Сколько раз, задумавшись проходил мимо. Приходилось окликать.

– Выходит, в отличии от тебя, я сильно изменился.

Он ещё раз оглядел меня с ног до головы, покачал головой, но ничего не сказал. Открыл дверцу машины и предложил сесть: Садись, Для начала покажу свой офис. Похвастаюсь офисом, потом поедим. Обедать будем у меня дома.

Я не представляю, как можно запомнить переплетения сотен московских улиц и переулков, поэтому в Москве езжу или в метро, или на такси. Трутман уверенно протискивался между обгоняющими друг друга машинами. На одном из перекрёстков он, уворачиваясь от наглого Мерседеса, нарушил правила движения. Тотчас, нас остановил щуплый, конопатый гаишник. Козырнув, потребовал документы, но увидев честные, невинные глаза и виноватую улыбку моего друга, штрафовать не стал. Вернул документы, сказав:

– Езжайте и впредь будьте внимательней.

Борина фирма прописалась в двухэтажном особняке на тихой улице. Охранник, узнав Бориса, открыл металлическую дверь. Мы вошли и поднялись на второй этаж. Офис состоял из двух комнат. В приёмной стоял стол для секретаря, факс, сейф и компьютер. Во второй комнате четыре стола и четыре стула. На стенах висели пейзажи и абстрактные картины с пересекающимися треугольниками, кругами и квадратами. За столами сидели три сотрудника – молодые весёлые парни лет тридцати, Борис представил их мне, но я тут же забыл все имена.

– Сегодня у меня гость, можете идти по своим делам – сказал им Борис.

Ребята весело загалдели, простились и ушли. Боря достал из сейфа бутылку молдавского коньяка Дойна, лимон и плитку шоколада. Мы выпили по рюмочке за встречу, потом за студенческую юность и здоровье наших друзей. Золотое тепло южного солнца, согревавшего гроздья винограда много лет назад, разлилось по телу и оживило разговор. Комната стала уютней, зайчики на полу и стенах золотистей. Для начала поделились пережитым в смутные годы перестройки и шоковых реформ. Боря простился с наукой сразу после распада СССР. Быстро сообразил, что водка в России нужна, как хлеб, и вложил все, что имел, в акции ликёроводочного завода. В то время, спиртзаводы и заводы по производству водки с линиями розлива, продавались недорого, вместе с лицензиями на производство водки. Расчёт оправдался, друг многократно преумножил, деньги, накопленные им в советское время. Большинство, менее расторопных и предусмотрительных, простых советских людей потеряли все свои сбережения.

Я искренне похвалил друга:

– Молодец не растерялся, правильно сориентировался. Я не успел. У меня, от накопленных на севере четырнадцати тысяч, осталась советская сберкнижка и память о мечте рядового северянина тех лет: вернуться домой, купить машину, дачу и в достатке дожить до смерти.

– На то я и еврей, чтобы беды предвидеть заранее и успеть соломки подстелить. Это вам русским простительно вечно спотыкаться о любимые авось, да небось. Ваши лбы от шишек только крепче становятся.