Ultraviolence (СИ)

Юнги идёт в спальню, оставив ошарашенного бету в гостиной. Ребёнок лежит на постели и играет с погремушкой. Мин садится рядом, берёт его на руки и прижимает к груди.

— Чонгук-и, — шепчет омега и слезы обжигают бледное лицо.

Малыш затихает в руках папы, словно понимает, как тому тяжело, и продолжает молча смотреть огромными глазами на его лицо. Больше Юнги ребёнка от себя не отпускает — сам кормит и сам укладывает.

Мин только сейчас узнаёт, что той роковой ночью у Чимина помутнел рассудок. Омега не смог принять потерю брата, и его разум, как защита, заблокировался. Чимин проходит курс лечения в специальной больнице, и за два месяца, что он там находится, особых успехов врачам добиться не удалось. Юнги в душе ему завидует — ведь Чимин закрылся и эту чудовищную боль с каждым утром по новой не переживает. Чимин просто не принял информацию, забаррикадировался внутри и вот уже второй месяц без остановки спрашивает у всех, где Чонгук и когда придет.

С Хосоком Юнги видится через три дня и у могилы Чонгука. Разговор оказался коротким, и больше Хоуп попыток подойти к Мину не предпринимал.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Мин и начинает раскладывать цветы на обеих могилах.

— Ты меня к себе не подпускаешь, вот я и приезжаю сюда уже столько дней в надежде хоть здесь тебя увидеть, — треснуто говорит Хоуп.

Юнги изменился, и это не удивительно. Смерть Чонгука оставила глубокий след не только в душе Мина, но и огромный опечаток на его лице. Глаза у Юнги пустые-пустые, ни на чём не цепляющиеся, от старого Мина в новом ничего не осталось.

— Техен был тяжело ранен, первые недели я сидел у его постели, думал, не выживет. Он пробыл десять дней в реанимации, и я не мог приехать сразу же, но как только его перевели, я приехал к тебе. Юнги, я хочу быть рядом, хочу помочь тебе, — говорит Хоуп и делает шаг к омеге.

— Не надо, — Мин присаживается на корточки рядом с могилой и улыбается ей. Будто, он говорит уже с Чонгуком, и Хоупа здесь нет.

— Юнги, пожалуйста, не отталкивай меня.

— Уходи, — Мин поднимает взгляд на омегу. — Мне не нужно сочувствие и поддержка. Мне ничего не нужно. Я не виню тебя ни в чём, но мне и вправду больше никто не нужен.

— Ты делаешь мне больно.

— Что ты знаешь о боли? Просто уходи. Пожалуйста.

Юнги возвращается в Royal Group и сразу поднимается в кабинет Чонгука. Мин заказывает кофе и объявляет срочное собрание всех главных людей Чонгука. Именно тогда Юнги впервые узнаёт, что пока он бился в агонии, его люди смогли предотвратить два покушения на него самого и сына. Юнги понимает, что он сам может и не хочет жить, но он никому не позволит тронуть его ребёнка, память о его альфе.

Три года спустя

За эти три года Юнги полностью влился в дела второго Дома, он не просто не дал его прикрыть и разделить между остальными Домами, но даже поднял на новый уровень. Люди второго Дома под чутким руководством омеги, вывели из игры всех, кто пытался посягнуть на каналы и поставщиков четвертого Дома, и полностью забрали всё себе. Юнги повысил силу и мощь Дома, завербовал армию новых людей и полностью ушёл в бизнес.

Совет первое время категорически отказывался признавать омегу главой Дома, учитывая, что он даже не был расписан с Чонгуком, но Юнги настоял, что растит его сына и до его восемнадцатилетия будет вести все дела сам. Совету пришлось смириться, ибо иначе Мин пообещал довести дело до суда, а если и он не поможет, то сравнять с землей здание Совета, и пусть даже ради этого придется погибнуть самому.

Омега пугает решительностью. В нём столько злости и ненависти, что даже члены Совета обходят его стороной. Поговаривают, что Мин своей жестокостью и расчетливостью переплюнул даже Чонгука. Юнги этого не отрицает, наоборот, устраивает показательные казни, демонстративно расправляется с крысами и перебежчиками и медленными, но верными шагами, берёт в руки почти всю наркоторговлю страны.

Юнги не смог поднять свое горе, не смог от него избавиться — Мин нашел другой выход — он перевоплотил горе в ненависть, взрастил в себе, лелеял, поливал, и сейчас эта ненависть топит под собой всё. Юнги и живёт только за счет неё. Тогда на могиле альфы он пообещал, что сделает всё, что не успел Чонгук, что уничтожит все Дома и Совет, и теперь Юнги уверенно идёт к этой цели.

***

— Рад тебя видеть, — Намджун подходит к стоящему у колоны со своей правой рукой Мину. Очередной ежегодный ужин Совета. Юнги не пропускает ни один: доводить до белого каления членов Совета одним только своим появлением — занятное развлечение.

— Не могу сказать, что тоже рад видеть убийцу своего альфы и того, кто сейчас пытается убрать его сына, — кривит в улыбке рот омега.

— Как малыш Чонгук? — Намджун пропускает мимо ушей слова омеги.

— Прекрасно, как малыш Юн? — обменивается любезностями Мин. Ким четко слышит ядовитые нотки в голосе омеги, но не поддаётся.

— Лучше всех, — улыбается альфа.