Ultraviolence (СИ)

— Вы можете идти, — заявляет Чонгук и, встав на ноги, обходит стол. Квон откланявшись идет на выход, Юнги тоже поворачивается к двери, но сразу же замирает от приказного:

— Останься.

Чонгук подходит к омеге и останавливается напротив. Ловит взглядом панику на дне чужих глаз и усмехается. Альфа проводит костяшками по лицу Мина и, медленно нагнувшись, касается губ: не давит, не пытается раскрыть их, просто водит своими губами по его губам. Юнги не двигается, не прикрывает веки, продолжает нервно комкать футболку на животе и не дышит.

— Почему ты такой вкусный? — Чонгук задает вопрос не ради ответа. Он вообще будто спрашивает самого себя. — Как насчет того, чтобы поблагодарить меня? — этот вопрос уже точно адресован омеге.

Юнги шумно сглатывает и поднимает взгляд — Чонгуку этого достаточно. Он притягивает его к себе и впивается в губы. Целует оголодало, мнет, кусает, играет с чужим языком и нехотя отодвигается.

— Теперь ты можешь идти, — говорит альфа и идет к столу.

Только в лифте Юнги вдыхает полной грудью и пытается рассортировать свои мысли. С одной стороны, он рад, что сегодняшняя встреча с Чонгуком прошла безболезненно, и что альфа все-таки согласился дать ему возможность учиться, а с другой, Мин все еще не знает, как себя вести с ним, и как, вообще, держаться на ногах в его обществе.

***

Уже почти восемь часов вечера. С минуты на минуту за Джином приедет водитель Намджуна, но омега не готов. Он так и сидит в костюме на полу посередине разворошенной спальни и смотрит в одну точку. Это западня. Джину из нее не выбраться. Намджун знает, куда бить, чтобы добиться своего, и омега его искренне не понимает. Пусть это даже любовь, но в любви ведь надо понимать друг друга, надо уважать чужой выбор. Но видно, Намджун не знает, что это такое. Джин хочет Намджуна ненавидеть — это облегчило бы его страдания от того, что сердце и душа тянутся к этому альфе, а мозг твердит, что нельзя. Может, этот вечер в этом поможет, может, Джин увидит другую, ужасную сторону Намджуна и разлюбит его.

Омега вздрагивает от звонка мобильного и, даже не глядя на экран, встает на ноги. Джин передумал переодеваться. Он поедет к Намджуну в своем офисном наряде, и пусть омеге самому в нем неудобно, плевать. Ким не заслужил того, чтобы ради него наряжались. Он берет мобильный и идет на выход.

Джин сидит на заднем сидении ягуара и отсылает почту. Когда парень поднимает свой взгляд от телефона, то за окном, вместо привычных каменных джунглей, он видит бескрайние луга.

— Мы же выехали из города, — ошарашено говорит он шоферу. — Куда вы меня везете?

— За город, — лаконично отвечает шофер и снова возвращает внимание к дороге.

Джин обреченно вздыхает и, откинувшись на сидении, решает подремать. Проводить по восемь часов в офисе, а потом ехать на ужин к черту на кулички — для Джина это слишком. То, что он всю свою жизнь притворяется бетой, привело к тому, что объем работы, взваливаемый на него, ничем не уступает объему работы альф. Если бы он не лгал и объявил, что он омега, то ему бы даже сократили рабочий день, хотя в таком случае, у него попросту не было бы этой работы и должности.

Машина сворачивает на проселочную дорогу и, миновав высокие каменные стены, заезжает во двор огромного особняка. Шофер подбегает к дверце омеги и, открыв ее, приглашает его выйти. Джин молча следует за мужчиной. Они обходят особняк, и у него даже дух захватывает от открывшейся картины. На лужайке позади особняка стоит белая беседка, в которой накрыт стол, рядом небольшой пруд, в котором плавают утки. Весь шум, вся суета будто остались там, за этими воротами. Свежий воздух бьет в голову, и омега уже не хочет покидать это место. Джин подходит ближе к пруду и, присев на корточки, подзывает утку с утятами. Но те наоборот отплывают к другому берегу, потревожив зеркальную гладь воды.

— Просто так они не придут, — омега вздрагивает и поднимает голову на голос незаметно подошедшего альфы. — Держи, — Намджун протягивает ему кусочек батона.

Джин несмело тянется за хлебом и сразу поворачивается обратно к уткам. Намджун одет в бежевые хлопчатобумажные брюки и белую свободную рубашку. Такого Намджуна Джин не видел. У него растрепаны волосы, и весь он какой-то домашний и уютный. У Джина от него щемит сердце. Но лучше об этом не думать. Как и о том, что Намджун идеально выглядит во всем. Омега молча скармливает хлеб уточкам и встает на ноги.

— Проходи к столу, утки уже сыты, а я голоден, думаю, ты тоже, — улыбается альфа и идет к беседке. Джин молча идет за ним и присаживается на стул.