Ultraviolence (СИ)

Чонгук все эти дни чуть ли в цепи себя в кабинете не заковал. Бывали моменты, когда альфе казалось, будто запах малины просочился через этажи и витает в воздухе. Чонгук понимал, что это всего лишь игра его больного воображения, но в то же время он знает, что все это показатель того, как глубоко Шуга сидит у него внутри. Он должен был прийти еще вчера, но его отвлек Риз, заставивший босса поехать в доки на прием нового товара.

И вот сейчас, еще не войдя в квартиру, Чонгук уже начал задыхаться. Будто весь этаж пропитан дурманящим запахом лисы. Альфу бесит то, насколько омега красив, насколько он притягателен даже будучи одетым в спортивные штаны и растянутую футболку. Чонгук все эти дни пытался найти успокоение в других, рвал, вгрызался, доводил до изнеможения десяток омег, но оставался все таким же неудовлетворенным и опустошенным. А Шуга только взгляд поднял, и у альфы уже бурлит кровь и поднимается к горлу. Больная зависимость упертым пареньком натягивает нервы. Чонгук не привык быть управляемым, а Шуга управляет — привязывает к себе и натягивает поводок. Ярость на самого себя разрывает нутро, хочется ее выпустить, желательно перекинуть на этого лисенка с диким взглядом. Пусть он в ней и потонет.

Чонгук резко приподнимается, кладет Мина животом на столик и, не дав опомниться, сдирает с него штаны. Юнги знает, что будет дальше. Жмурится только, обхватывает ладонью край столика и ждет. Словно казни. Хотя казнь была бы лучше, после нее хотя бы конец, заново собирать себя не надо. Чонгук врывается одним толчком, заполняет омегу, распирает стенки и до упора натягивает на себя. Юнги стонет от боли и, сразу укусив ребро ладони, затыкается. Он не издаст ни звука. Стойко вытерпит боль. Мин прикрывает глаза, расслабляется и позволяет ему трахать себя. Чонгук берет, что дают. Обхватывает ладонями ягодицы и все сильнее вдалбливается в чужое тело. Трахает грубо и глубоко, до красных пятен сжимает в ладонях ягодицы и прислушивается. Омега молчит. Чонгука это доводит до бешенства. Приподнимает парня под живот, садится на диван и, уже сидя, насаживает его на себя, резко вскидывает бедра, будто поклялся проткнуть омегу насквозь. Юнги только скребется ногтями уже о чужую руку, обхватившую его поперек и снова молчит. У альфы омегу раздевать терпения нет — разрывает на нем футболку, покрывает поцелуями-укусами лопатки и плечи, лижет свою же метку, но не выбивает ни звука. Звереет.

— Нравится?

Юнги молчит.

— Не должно. Строишь из себя героя мученика? Терпишь? — больно кусает мочку. — А так?

Выходит из парня, поворачивает его лицом к себе и снова загоняет свой член до упора. Давит на его грудь заставляя до хруста в позвонках откинуться назад. Юнги фактически висит вниз головой, пригвожденный тазом к альфе, приходится положить голову на столик, как на опору, чтобы не ныла шея. Чонгук вертит его в своих руках, как хочет. Мин не сопротивляется, молча меняет позы. Юнги вообще не здесь. Омега пытается абстрагироваться, но Чонгук каждым новым толчком возвращает его в реальность. Омега до крови искусал свои губы, до крошащейся эмали зажимает зубы — ни звука.

— Упрямая сучка, — усмехается Чон и, приподняв парня, тянет обратно к себе, впивается в губы колючим поцелуем и толкнувшись, кончает. Пока сперма толчками заполняет омегу, Чонгук до синяков зажимает его в своих руках, вылизывает губы, собирает с них вкус малины и, сняв с себя парня, отталкивает его на пушистый ковер. Юнги падает на пятую точку и обиженно смотрит на альфу.

— Бревно. Единственное твое призвание — это уметь хорошо раздвигать ноги, но и с ним ты сегодня не справился. Даже не знаю, зачем мне такая шлюха.

Чонгук застегивает брюки и зло смотрит на омегу, сидящего у него в ногах.

— Это новый вид твоей якобы борьбы со мной? — усмехается Чон и тянется к сигарете. — Теперь ты мне так будешь пытаться что-то доказывать?

Юнги взгляда от ковра не поднимает. Сидит и старается не расклеиться. Хотя, кажется, план провалится уже со следующим словом Чонгука. Один голос альфы, и у Юнги внутри по новой открывшееся кровотечение и безрезультатная попытка глотнуть кислород.

— Тебе развлечений мало? Поиграть захотел? — Чонгук нагибается к омеге и, подцепив пальцами его подбородок, заставляет смотреть на себя. — Ты кто такой? Что ты из себя представляешь, чтобы играть со мной? У тебя вообще мозги есть? Или хотя бы инстинкт самосохранения.

Юнги снова кусает губы, чтобы отвлечься на боль, чтобы удержаться и не завыть в голос. Пытка не заканчивается. Чонгук одними словами все глубже втаптывает Юнги в грязь, а омеге и сказать нечего. Точнее много чего, но страшно.

— Ты меня за идиота принимаешь? — альфа опускает пальцы на шею парня и, сомкнув их, притягивает его к себе. — Отвечай.

Юнги не моргает даже. Смотрит, не отрываясь, в черный-пречерный омут напротив и чувствует, как вздувается сердце. Еще секунда, и оно переломает все ребра. Альфа давит сильнее, перекрывает доступ к воздуху, и Мин уверен, поднажми Чонгук еще чуть-чуть, и он услышит хруст сломавшейся под его рукой шеи.