Ultraviolence (СИ)

Юнги бесцельно слоняется по пентхаусу, отказывается от ужина и, выпроводив прислугу за дверь, идет к окнам на всю стену. Юнги устал от этих однообразных дней, когда не знаешь куда себя деть, как найти себе место в огромной квартире и не умереть, задохнувшись отчаяньем. Хочется наружу. Хочется вырваться из этого ада, где только одна картинка, нон-стопом крутящаяся в голове. На ней Юнги медленно и мучительно умирает в руках Чонгука. Хотя какая это картинка — это реальность Мина. Он садится прямо на пол у окна и, прислонившись к стеклу лбом, смотрит на ночной город внизу. Он будто в тюрьме — хочется выйти к людям, глотнуть свежего воздуха, подставить лицо прохладному ночному ветру, а вместо этого приходится наблюдать за жизнью сквозь стекло.

Входная дверь открывается, и Юнги оборачивается на звук, уже в следующую секунду замирая на месте. Чонгук проходит в гостиную, отшвыривает пиджак на кресло, разминает шею и опускается на диван. Юнги подбирает под себя ноги, вжимается в стекло и взгляда от альфы не уводит. Следит за каждым движением, не дышит, не моргает, боится упустить момент, когда Чон сорвется к нему. А то, что он пришел по его душу — сомнений не вызывает. Альфа поднимает ноги на журнальный столик, отбрасывает в сторону мобильный и поворачивается к омеге. Выжигает одним своим взглядом уродливые узоры на лице Мина, и тому кажется, он даже чувствует запах паленой плоти. От взгляда Чонгука не спрятаться, не скрыться, но самое тяжелое — его вынести. Под ним весь фундамент Юнги ломается, осыпается крошкой, и омега сдается первым. Как и всегда. Прикрывает веки, чтобы открыть их в следующую секунду от приказного:

— Иди сюда.

Вот только как? Как заставить себя встать на ватные ноги, как ими вообще управлять и задавать маршрут, конечная точка которого Чонгук. Тот самый, который убил, воскресил и снова убил, который пьет его кровь литрами и наматывает душу на ладонь. Как можно заставить себя сделать хоть шаг по отношению к своему личному кошмару, добровольно поползти к нему и вручить себя в его руки. Юнги не вынесет. Этой огромной комнаты для них вдвоем и так мало, она и так сдвигается на омегу, грозится расплющить, а тут подойти ближе. Юнги не сможет. Стоит оказаться рядом, и кажется, Юнги лопнет. Забрызгает все вокруг своей кровью и испачкает ошметками своей оголенной плоти.

Чонгук приказ не повторяет. Молча всматривается в карие глаза и ждет. Но его взгляд красноречивее слов — Юнги знает: если не выполнит приказа, то пожалеет. Чонгук его заставит пожалеть. Омега собирает остатки себя и встает на ноги. Шаг за шагом, каждый из которых дается с огромным трудом, идет к альфе. Останавливается рядом, глотает кислород и сразу же делает два шага назад. Чонгук пахнет невероятно. Будто его запах собрал в себе самые любимые ароматы омеги и он завлекает, притягивает. Страшно от реакции собственного тела.

— Ближе.

Юнги приходится задержать дыхание и снова подойти. Стоит напротив, чуть ли ногами в колени не упирается. Не дышит, не смотрит, нервно теребит подол футболки и ждет. Чего сам не знает.

Чонгук просовывает руку под футболку, кладет ладонь на живот и поглаживает. У Юнги кожа трескается, по швам расходится под раскаленной ладонью. Чонгук взгляда с лица не убирает, ловит каждую мимику, каждый взмах ресницами. Цепляет пальцами кромку спортивных штанов и немного тянет вниз, омега выдыхает, по привычке дергается назад, но Чон резко перехватывает его за талию и сажает на колени. Фиксирует за спиной руки и обжигает дыханием мочку.

— Спокойно.

Обхватывает зубами кожу на шее, тянет, выпускает, повторяет. Юнги бьет мелкая дрожь. Тот укус в плечо он никогда не забудет, точнее боль от него. Боится, что Чонгук снова сомкнет зубы, цепляется пальцами за его плечи и еле сдерживается, чтобы позорно не разрыдаться.

А Чонгук играет, продолжает подолгу удерживать плоть между зубов. Пугает.

— Не делай мне больно, — треснуто просит омега.

— Не буду.

Чонгук зарывается руками под футболку, проводит пальцами по позвоночнику, проверяет на ощупь оставленные им же полосы и опускает руки к кромке штанов.

Просовывает руки под белье, зажимает половинки, проводит пальцами по колечку мышц, надавливает. Усмиряет дернувшегося было омегу одним только:

— Расслабься.

Продолжает играть с чужим телом, сильнее надавливает и следит за реакцией. Юнги пытается расслабиться, но не выходит. Как можно расслабиться в руках монстра. Того, кто уже в следующую секунду может прокусить артерию и высосать из тебя жизнь. Юнги этого не понимает, но все равно старается. Вскрикивает только, когда Чонгук проталкивает внутрь пальцы и сразу разводит. Юнги кусает губы, старается не издавать ни звука, но больно все равно. Еще больнее от осознания того, кто именно сейчас трахает его пальцами. А Чонгук трахает — раздвигает стенки, проталкивает еще пальцы и наслаждается той борьбой, которая идет внутри Шуги.