Улыбаемся и гибнем!

— Ау? — крикнула я. — Кто-нибудь дома? Ау-у!

Тишина. Только ропот дождя за спиной.

Я вошла в тесную, квадратную гостиную. Вгляделась в темноту — и обомлела.

В комнате было хоть шаром покати. Никакой мебели. Только плюшевая обезьянка сидела на подоконнике. А больше в комнате не было ничего. Даже ковра на полу.

— Ау-у! — крикнула я. — Есть кто живой?

Мой голос эхом разнесся в пустой комнате. Я побежала на кухню. Там тоже ничего не было. На плите стоял одинокий котелок, выгоревший изнутри дочерна. Даже барашки с водопроводного крана были свинчены.

Тяжело вздохнув, я прислонилась к стене. Со лба капала дождевая вода. Я вытерла ее тыльной стороной ладони.

Они съехали, поняла я.

Женщина и ее дочь устроили гаражную распродажу, после чего покинули дом.

— И что теперь? — спросила я себя вслух.

Обеими руками я сдавила проклятый фотоаппарат. Теперь я точно не смогу его вернуть.

Так что же мне с ним делать?

Домой нести точно нельзя, сказала я себе.

Не мудрствуя лукаво, я решила оставить его здесь. И как только приняла решение, на душе сразу полегчало.

Вернувшись в гостиную, я развернула плюшевую обезьянку. И положила фотоаппарат ей на колени.

Я попятилась. На моем лице играла улыбка. Было так здорово распрощаться с фотоаппаратом! Взгляд обезьянки, казалось, преследовал меня, пока я пятилась на крыльцо.

Я закрыла парадную дверь, потом сетчатую. Дождь перестал. Сквозь облака пробилось солнце.

Ну вот, жизнь уже налаживается!

* * *

Когда я вернулась домой, до ужина оставалось еще около двух часов. А я была слишком взволнована, чтобы спокойно сидеть и делать домашку.

Я взяла цифровую камеру, запасной объектив, и направилась в школу. Предстояло сделать несколько интересных снимков для ежегодника. Черта с два я позволю Дэвиду выиграть наше состязание!

Возле школы я обнаружила каких-то ребят, гонявших на роликах по учительской парковке под громкий хип-хоп. Я сделала несколько хороших снимков, стараясь запечатлеть именно их бурное веселье.

Затем я сфотографировала компанию семиклассников, гонявших мяч на футбольном поле. Игра шла вразнос. Трава была мокрой от дождя, так что ребята все время поскальзывались и плюхались на задницу.

Еще несколько хороших снимков.

— Ничего тебе не светит, Дэвид, — бормотала я себе под нос по дороге домой.

Мне не терпелось загрузить фотографии на компьютер. Потом я их распечатаю, а завтра отнесу самые удачные мистеру Уэббу.

Мама и папа были на кухне. Папа стоял у раковины, чистил морковь. Мама что-то помешивала на плите.

— Как дела? — осведомился папа. А потом как вскрикнет: — Ай! Неужели нельзя сделать нормальную овощечистку, которая не дерет пальцы в клочья? — Он поднял руку. — Полюбуйтесь! У меня кровь!

Папа не слишком хорош в кухонных делах. Не понимаю, зачем он постоянно напрашивается в помощники.

— Ужин будет готов примерно через десять минут, — сообщила мама.

— Нет проблем, — сказала я. — Пап, тебе пластырь нужен?

— Мне нужно десять! — рявкнул он, продолжая, однако, ожесточенно чистить.

Я поспешила в свою комнату. Отнесла цифровую камеру к столу и положила рядом с компьютером.

Тут мой взгляд за что-то зацепился. Я обернулась… и вскрикнула в изумлении:

— Не-е-е-е-ет!

Плюшевая обезьянка! Она сидела у меня на комоде со зловещим фотоаппаратом на коленях!

10

— Но… это же невозможно! — воскликнула я.

Зажмурилась, потом снова открыла глаза. Обезьянка и фотоаппарат никуда не делись.

Как они сюда попали? Как?

В груди у меня затрепетало. Сердце учащенно забилось. Я схватила фотоаппарат и скатилась вниз по лестнице.

Задыхаясь, я влетела на кухню.

— Мама! Папа! Здесь был кто-нибудь? — крикнула я.

Они подняли взгляд от кухонной стойки.

— Кто-нибудь?

— У меня в комнате, — проговорила я. — Кто-нибудь был в моей комнате?

Из-под стола выглянул Сэмми.

— Ага. Там был Серебряный Череп! — воскликнул он. — Серебряный Череп вездесущ!

— Да ну тебя, — огрызнулась я. — Я серьезно!

Мама покачала головой.

— Я была дома весь день, Джули. Никого не видела и не слышала. Ты кого-то подозреваешь?

— Нет, — сказала я. — Это… нелегко объяснить. Я…

Вообще-то, у меня не было ни малейшей надежды, что они мне поверят. Видите ли, они оба работают бухгалтерами в страховой компании.

Знаете, что это значит? Это значит, что они из тех людей, которые не верят в зловещие фотоаппараты.

Сэмми выскочил из-под стола. Бросил две фигурки, с которыми играл. Подлетел ко мне и попытался вырвать камеру у меня из рук.

— Дай, — твердил он. — Ну дай. Я хочу пофоткать.

Я оттолкнула его фотоаппаратом.

— Вот тебе новые понятия, — сказала я. — Называются «мое» и «твое». Ты понимаешь разницу между «моим» и «твоим»? Неужели ты не усвоил это из «Улицы Сезам».

— Макака тупорылая, — бросил Сэмми.

— Не обзывайся, — предупредил папа.

— Почему бы тебе не дать Сэмми твою камеру? — спросила мама. — Он не будет ее ломать.

— Еще как буду! — заявил Сэмми. И кто тут после этого тупорылый макак?

Я не стала отвечать маме. Вместо этого я отвернулась и побежала обратно в комнату.