«Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике

– Да, – кивнула Джорджия, – мы оба любим рисковать. Во всяком случае, это у нас общее.

Она заметила легкое, сдержанное движение рядом с собой. Элис Мейфилд не привыкла видеть, чтобы с ее идолом обращались столь бесцеремонно. Или, возможно, она почувствовала укол ревности, уловив в словах этих двух людей первый звон скрещенных рапир.

– Рисковать? – удивился Чилтон. – По-моему, вы прекратили активную деятельность. Планируете новую экспедицию?

– Нет. Сейчас в Англии такая волнующая обстановка, вы не находите? У меня ощущение, будто мы находимся на пороге грандиозных событий. На сей раз развлекутся домоседы.

Глядя Кэнтелоу прямо в лицо, Джорджия не увидела ни следа замешательства. А почему, собственно, оно должно быть? Нет и узнаваемого намека на черты женщины из медальона. Если она надеялась форсировать дело, ей это не удалось.

Чилтон засмеялся:

– Вы говорите так, словно собираетесь устроить революцию или нечто подобное. Из вас получилась бы отличная Жанна д’Арк.

– Что ж, если и устрою, то вам придется ее финансировать. Одних голосов избирателей сегодня недостаточно. Но, серьезно, учитывая всю эту международную напряженность, что-то же должно вскоре разразиться, как по-вашему? Какие сейчас в Германии настроения? Я не была там несколько лет.

– Они напуганы. Как и мы. Только гораздо громче кричат, чтобы скрыть это. А что вы имеете в виду, говоря, что на сей раз развлекутся домоседы?

Джорджия молча показала в окно. В небе низко летела группа бомбардировщиков.

– Я понимаю развлечения по-другому, – произнес Чилтон Кэнтелоу. Но сказал он это небрежно; и Джорджия, увидев, как заблестели его глаза, следившие за перемещением самолетов, поняла, что он действительно испытал бы грубое, детское наслаждение от взрыва, облака дыма и пыли, рассыпавшихся в прах домов – от зрелища разрушения.

– Мне бы понравилось, – промолвила Элис Мейфилд. – Да, звучит ужасно, однако подумайте об ощущении силы там, наверху. Они сражаются в воздухе, как боги. Разумеется, сама по себе бомбардировка ужасна, но…

– Элис – кровожадное дитя, – усмехнулся Чилтон. – Романтик, склонный к кровопролитию, – настоящий ужас. Ей бы работать медсестрой в больнице – вот лучшее лекарство.

Элис вспыхнула, сердито посмотрела на Джорджию, будто она, а не Чилтон произнесла эти небрежные, обидные слова. Джорджию они тоже шокировали. Чилтон, который, очевидно, был человеком воспитанным и чутким, не мог не понимать, насколько его замечание ранит девушку. Обращаясь к ней с насмешливым презрением, он демонстрировал наличие в своем характере жестокости или, по крайней мере, безответственности. Что ж, Чилтон миллионер: сложно собрать столько денег, не ранив так или иначе множество людей.

– Вы не слишком жестоко с ней поступили? – спросила Джорджия, когда Элис отошла в сторону.

Чилтон внимательно посмотрел на нее, словно прикидывая, какой ответ доставит ей наибольшее удовольствие.

– Приходится порой. В итоге для нее будет лучше, если я стану держать ее… на расстоянии.

– Когда такая девушка влюблена, отпор лишь усилит ее чувства. Она заставит себя поверить, что это лишь доказывает ваше к ней неравнодушие. Ее излечит только безразличие.

– Но, предположим, что я не безразличен?

Джорджия пожала плечами:

– Тогда больше не о чем говорить.

Позднее она размышляла, насколько странным был данный разговор для двух человек, которые прежде не встречались. Если существует любовь с первого взгляда, наверно, есть и ненависть с первого взгляда, мгновенно создающая ту же интимность отношений. Однако у нее не было причин ненавидеть Чилтона Кэнтелоу, более того, он показался ей обаятельным и благожелательным. Теперь, познакомившись с ним, Джорджия осознала, насколько идеально он подходит на роль руководителя заговора «А.Ф.». Она столкнулась с блеском его интеллекта, обаянием и силой характера и поняла, что восхищало в нем соотечественников. Однако у нее не было ни малейшей причины подозревать Чилтона в связи с заговорщиками. Тактика шока, примененная Джорджией во время их первой беседы, ни на дюйм не продвинула ее вперед. «Более того, – рассуждала она, – если те гранки, за чтением которых я застала старого мистера Мейфилда, действительно канал связи, с помощью которого руководство «А.Ф.» общается друг с другом, лорда Кэнтелоу следует исключить из него. Если бы он хотел направлять сюда приказы, не вызывая подозрения, ему достаточно было лишь разработать некий шифр, которым он пользовался бы в переписке. Нелепо предполагать, что он выбрал бы этот окольный путь с гранками».