Улыбка

– А тебе запрещено. Не подводи отца. Хорош будет твой отец, когда его за тебя полоскать начнут по всем статьям. Ты должен держать марку, – Мать нервно постучала вилкой по стакану.

– Марк должен держать марку. Разумеется, имя обязывает. А я что? Я – ничего… Держу. Стараюсь держать эту самую, как её… Марку.

– А сладкое?

– Спасибо. Неохота.

– Снова всю ночь будешь болтаться по Интернету? – строго спросил отец.

– Не-а. Я так. Слегка. И потом, я же и задание выполняю по предметам.

– Два часа на занятия – и спать. И никаких возражений, – пригрозил пальцем Виктор Арнольдович.

– Сынок, у тебя идёт перегрузка. Доктор сказал, что тебе необходимо высыпаться, – умоляюще посмотрела на сына Лира.

– Я знаю. Спасибо, пап. Спасибо, мам, – Марк по очереди поцеловал родителей и неуверенной походкой вышел из столовой.

Смаков посмотрел на собаку. Та тут же встала, завиляла хвостом, издала скулящие звуки.

– Что нового, Лира? – спросил спокойно Виктор Арнольдович, принимаясь за десерт.

– Была сегодня у мамы. Приболела она, – сокрушённо вздохнув, ответила жена.

– Что с ней?

– Непонятно. Слабость сильная.

– Отвези ей фруктов. У нас всё равно пропадают.

– Спасибо. Отвезла.

– Валерия Степановича к ней пригласить? Известнейший светило. Пусть поставит диагноз.

– Он же нейрохирург, – удивилась жена.

– Наев прежде всего замечательный врач. Все верхи у него консультируются.

– Хорошо. Пригласи, если ей лучше не станет.

– Ей же ещё и восьмидесяти нет. При наших достижениях, наших технологиях, нашей медицине… – Смаков запнулся. Что-то не тот набор фраз из него полез. Чиновничий.

– Да-да. – согласно закивала жена. – Продолжительность жизни неуклонно растёт. В наш век высоких технологий, в век беспрецедентного освоения космоса, – она поперхнулась и закашлялась.

– Ударить по спине?

– Нет. Нет. Сейчас пройдёт. Спасибо, дорогой. Не надо. Сейчас. Уф! – уронила голову в руки. – Устала я.

– Отчего? Не работаешь, дома сидишь. Всем обеспечена. Отчего ты устала?

– От этого и устала. От монотонности и скуки, – сделав скорбное выражение, Лира отпила из бокала немного яблочного сока.

– Поискать тебе работу? – муж тоже отпил глоток сока.

– Я так давно не ходила на работу, что даже и не знаю. – пожала плечами Лира.

– Почему бы тебе не вернуться к занятиям живописью?

– Кому это надо? Сейчас это не пользуется спросом. Любой с помощью программы может изобразить такое!

– Но это не является искусством в подлинном смысле этого слова. Искусство творит человек.

– Вот-вот. Сотворили чудо машины. И музыку за нас пишут, и стихи, и картины. Всё, что угодно.

– Это не исключает возможности заниматься творчеством и нам. Даже наоборот. Машина не может создавать новое, а человек вполне и достаточно многочисленно.

– Только и осталось, что искусство прошлых времён. И не спорь со мной! – повысила Лира голос, утирая салфеткой слезу.

– Я и не спорю. Так. Выражаю своё мнение. Займись основательно английским, – занервничал Виктор Арнольдович, не выносивший женских истерик.

– Мне этот английский негде применить. Я ни с кем не общаюсь. Мне не интересны разговоры ни о чём с моими бывшими однокурсниками. Да и время не то. Сам знаешь. Каждый сам по себе. Замкнулись в своих семьях, своих мирках.

– Вернись на курсы китайского. Изучая языки, мы тренируем мозг, отодвигая тем самым старость.

– Хорошо. Вернусь. Устала я почему-то, – Лира снова тяжело вдохнула.

– Марк закончит занятия, отправлю вас на Карибские острова. Пальмы, океан, песочек. Вспомни, как мы отдыхали, – Смаков закрыл глаза и, улыбаясь, откинул голову на спинку стула.

– Да. Хорошо было…

– Что значит хорошо? Замечательно! Просто замечательно!

– Да. Замечательно, – кивнула жена, не желая тратить энергию на никчёмный спор.

– Да и мне не мешало бы отдохнуть. Спасибо за ужин. Выйду погулять с собакой.

Смаков поднялся со стула, и тут же вскочил Чарли, радостно завилял хвостом, передними лапами упёрся хозяину в грудь и лизнул его в щёку.

– Ну-ну. Давай без телячьих нежностей, – заулыбался Виктор Арнольдович в предвкушении приятной прогулки, но тут заявил о себе сигнал связи, и ему пришлось прикоснуться к устройству на левой руке.

На скатерти появилось изображение мужчины, который сообщил монотонным голосом: «Испытуемый 232 неожиданно исчез из поля наблюдения».

– Как исчез? Быть не может! При всём снаряжении? Явлюсь немедленно. Чарли, сидеть дома! Погуляй, пожалуйста, с собакой, – бросил он на ходу жене, поспешно выходя из комнаты.

6

Хумов вошёл в узенькую комнату с низким потолком, за единственным столом которой сидел тощий человек в коричневом костюме и с постным выражением лица, имеющий прозвище Малёк по причине его фамилии – Малкин.

– Проходите, проходите. Присаживайтесь, – в глазах человека мелькнуло нечто похожее на интерес и сразу скрылось за обычной служебной непроницаемой маской. – Вы были направлены в зону… Мм-мм.

– В зону Z-4, – отчеканил Хумов.

– Да. В зону Z-4. Ваши выводы. Прошу кратко и по делу.

Хумов замялся. Ваши выводы. О выводах он не успел подумать. Почему сразу выводы? Он разве знает, что происходит там?