Улыбка

– Итак. Прошу вас, – Малёк глянул себе под ноги. – Ваша версия, Хумов? Пожалуйста, не смущайтесь. Говорите, как есть. Для этого вас и отправляли.

– Самое существенное, что мне удалось выяснить: зона Z-4 заражена радиацией.

– Что предлагаете?

– Предлагаю исследовать, найти причину. В первую очередь закрыть проезд загородных поездов. Срочно эвакуировать людей с близлежащих территорий.

– Так, так… В какие цифры это выльется?

– При чём здесь цифры? На карте стоит безопасность людей.

– Вы затрудняетесь назвать сумму? В наш сложный век, когда нам приходится осваивать другие планеты, когда естественные запасы Земли истощились и мы вынуждены изыскивать всё новые и новые технические возможности для поддержания жизни, вы предлагаете урезать бюджет на столь значительную сумму? Не мне вам объяснять, в каких чудовищно сложных условиях мы вынуждены существовать. При том что популяция неуклонно растёт. Соответственно, мы вынуждены отправлять людей в тяжелейшие условия на Марс со слабой надеждой для близких когда-нибудь увидеть их. Не заставляйте меня читать лекцию для первого курса. Какую бы цифру вы ни назвали, этого всё равно будет недостаточно.

Хумов понял, что он проваливается, и понял также, чего ждёт от него этот сухонький начальничек. Он уже был готов поддаться, ответить так, как тот ждёт, но тут перед ним мелькнуло хохочущее лицо в шапке волос цвета одуванчика, и Хумов, неожиданно для себя, вопреки длительным тренировкам на чутьё не своим голосом произнёс:

– Необходимо произвести работы согласно пункту № 8, параграф № 12 – случай чрезвычайного положения для здоровья и выживания людей.

– Так. Вы свободны. Можете идти, – экзаменатор кисло улыбнулся, отвёл взгляд в сторону зашторенного окна, оседая в своём кресле, становясь ещё мельче.

«Провалил. Окончательно и бесповоротно провалил», – подумал Хумов, выходя из кабинета.

Смеркалось. Кое-где зажглись огни. Он посмотрел на небо. Тёмная туча медленно расползалась, не давая проникать свету от заходящего солнца. На всякий случай, подходя, Хумов включил улавливатель звуков. «Теперь можно и поужинать», – подумал он и сел на металлическую скамейку. И вдруг услышал: «Этого. Да, Хумов. Именной № 232».

«Хорошо, что утром я предусмотрительно опустил два брикета сразу», – похвалил себя Хумов, спокойно допивая густую жидкость, прожёвывая с наслаждением попадающие частицы овощей, мяса, риса. К нему подошли двое в коричневых комбинезонах. Один – повыше – спросил:

– Хумов?

– Да. Хумов.

– № 232?

– Верно.

– Нам приказано вас доставить к Голунову.

– Одну минутку, – дружелюбно произнёс Хумов, кивнул на термос и улыбнулся. Улыбка произвела соответствующее впечатление, сделав своё дело. Двое подошедших, переглянувшись, несколько расслабились и невольно улыбнулись в ответ. Хумов аккуратно закрутил пробочку, уложил термос в рюкзак, лежащий на скамейке, и, медленно развернувшись, молниеносными ударами вырубил обоих по крайней мере на полчаса.

7

Хумов вскочил в вагон скоростного поезда. Он не сомневался в том, что его ищут, поэтому о возвращении в своё обиталище думать не приходилось. Голова была ясной. Мозг работал с повышенной скоростью, передавая сигналы тревоги телу, которое напрягалось в ответ, готовясь в любую секунду совершить активное действие, и ему приходилось усилием воли сдерживать желание встать и выйти на ближайшей остановке. И бежать куда глаза глядят до тех пор, пока усталость не свалит с ног и сон не спасёт его от испытываемого стресса. Ему пришлось принять расслабляющую позу и погрузить себя в отрешённое состояние с помощью определённых дыхательных упражнений и концентрации внимания на воображаемой горной вершине. Он покружил над ней орлом, осматривая с высоты скалы, мелкий кустарник, пасущихся диких коз, водопад, простирающиеся у подножия луга, птиц, перелетающих стайками с дерева на дерево, пчёл, собирающих нектар, кружащихся и застывающих на месте стрекоз, божьих коровок, совершающих свой медленный путь по листьям и стеблям растений, расправляющих свои тончайшие крылышки и совершающих неторопливый полёт, разновидности полевых цветов – от ромашки до иван-чая. Взгляд его задержался на васильковом поле, насладился яркостью голубого цвета, и он открыл глаза, испытывая полное равновесие и спокойствие, переходящее в бесстрашие.

Поезд остановился. Быстро, не оглядываясь и не глядя по сторонам, он, минуя вокзал, устремился по знакомой улице в противоположном направлении от своего казённого жилища. В темноте он ещё может оставаться незамеченным, но завтра при свете дня его проще простого будет схватить. Проходя через привокзальную площадь с подсвеченным обелиском в центре, он обратил внимание на то, что его значок с номером 232 начал пульсировать, и тут же зашёл в первый попавшийся бар.