Улыбка Адикии

Благодаря Раилю Айназ поняла, что ничего не знала про ислам в версии мужа, и семья ее тоже не знала, хотя все они считали себя мусульманами. Наверняка ее родители удивились бы не меньше нее всем требованиям шариата. Все-таки, они были слишком светскими людьми, слишком европейцами. Еще Айназ поняла, что шариат вгоняет ее в депрессию. Она хотела разграничения между жизнью души и жизнью тела. Кесарю кесарево, богу богово, как-то так. В пику Раилю ее вера в том солнечном виде, которую она переняла от бабушки, крепла день ото дня, и в ежедневных обращениях к Богу она обещала смирить себя, не ожесточиться, не впадать в отчаяние, не унывать и исполнить свой супружеский долг надлежащим образом. В тот период только Бог, к которому до замужества она обращалась лишь перед экзаменами, помогал ей приспособиться к новой реальности. А приходилось ей туго.

***

День за днем, месяц за месяцем Айназ с горечью сознавала, что весьма наивно полагала, будто в замужестве наконец-то станет себе хозяйкой, свободной от родительской воли и будет жить по своему усмотрению. В родительском доме свободы у нее было больше, можно сказать, она в принципе была свободной. Ну уберет, сготовит, сделает уроки, какие еще обязанности? Никаких. Жила в удовольствие. Лежала, читала, гуляла, смотрела телевизор, ходила в гости, ездила с друзьями в путешествие. Казань, Питер, Нижний Новгород, Москва. Весело, шумно, интересно. Рюкзаки, стоптанные кроссовки, ноющая спина и прекрасное настроение. Планировали отправиться на теплоходе на Соловки, говорили, что там необыкновенная красота и благодать. Айназ вздохнула: как она, оказывается, была счастлива в девичестве. Никто не приставал с вопросами: «Зачем тебе читать? Эта книга соответствует учению? Прилично ли гулять?» Теперь нет. Муж выбросил все ее книги, оставив только те, что касались домоводства. Айназ горько сожалела о собрании сочинений Стефана Цвейга и Мопассана.

– Разврат какой! – презрительно оскалился Раиль, брезгливо беря книги через платок и кидая их в пакет.

– Почему разврат? Они же природу человека описывают, мы, люди, такие: любим, надеемся, ошибаемся, впадаем в крайности. Не знаю, я люблю психологию.

– Плохо делают! Описывают всякие глупости, а тем, кто читает, становится любопытно, они хотят повторить все это! Не знали бы и не повторяли бы! Что-то хорошее здесь пишут? Низость человека.

– Разве не полезно знать свою природу, свою силу и слабости? И здесь больше о высотах души пишут, о высотах через слабости. Ни о чем не думают только примитивы, глисты, например.

– Не полезно! Полезно знать Коран! И интересоваться только им! Полезно боятся Аллаха!

Возражать Раилю было чревато, он закручивал гайки все сильнее, и в своем стремлении наставить жену на праведный путь не знал ни снисхождения, ни усталости. Он контролировал ее круглые сутки во всем: как сидеть, что надевать, что смотреть, с кем говорить, о чем думать и какие выводы делать. Айназ была несвободна и задыхалась. У нее отсутствовали поводы для радости и улыбки, ее утешителем и связью с привычным миром и другими людьми был телевизор, который она включала, когда муж уходил на работу, и выключала к его возвращению.

Раиль совершенно искренне и с самыми добрыми намерениями изолировал супругу от общения с подругами и искоренял ее интересы. «Это для твоего блага» – каждый раз говорил он. «Моего или твоего блага?» – молча опускала взгляд Айназ, мужу ничего не говорила, знала, что бесполезно. Она уже поняла, ни в Коране, ни у Пророка не говорилось, что женщина должна жить полной жизнью, развивать себя. Раз не говорилось, значит, не нужно и вредно. Все необходимое для жизни и спасения перечислено: покорность мужу, Аллаху, благодарность им, молитвы, пост, дом. Море, путешествия, теннис в список не входят. И подружки-иноверки не входят, по этому поводу она выслушала несколько нравоучений. Поэтому с любимой Машкой Айназ не общалась со свадьбы. Даже по телефону не говорила, Раиль проверял список ее звонков и сообщений.

К концу года она пожаловалась матери и бабушке. Мать обеспокоилась, но заступилась за зятя, расхваливала его праведность, рассказывала, как Раиля уважают в их районе, заклинала дочь слушать мужа, не перечить ему, ссылалась на традиции.

– Он глубоко верующий человек и живет по заветам Пророка.

– Да пожалуйста! – горячилась Айназ. – Только причем тут я? Я, например, в инопланетян верю, но не говорю же об этом с утра до вечера, не добиваюсь, чтобы он тоже в них верил! Почему он считает, что должен перепрограммировать мой мозг на свой лад? Где свобода воли? – Айназ раскраснелась, задохнулась, остановилась, помахав на лицо ладошкой.

Мать с бабушкой молчали, видели, что она еще не выговорилась, ждали. Они знали, что Айназ сговорчивая и мягкая, побушует и успокоится.