Улыбка Афродиты. Смерть прокурора

Асамон неспешно перекинул одну ногу через седло, и даже скрестил лениво на голени руки, сделав вид, будто он ждет и давно, и это занятие успело изрядно прискучить. Но, увы, роли своей до конца не выдержал, едва прекрасная амазонка ночной, призрачной тенью вылетела из-за поворота. Она великолепно держалась в седле, слегка откинувшись, полубоком, с прямою совершенно спиной, и не столько сидела, а скорее скользила в свободном стремительном полете, едва касаясь седла и ослабив за ненадобностью поводья. Темное, густое пламя волос яростно металось во встречном потоке, вздувался парусом широкий трибон, и тут же ткань опадала, прилипая к лошадиному крупу, вновь взмахивала крылом, трепеща и звучно хлопая на ветру.

Асамон мог поклясться, он не видел зрелища более прелестного за всю свою жизнь.

Его появление на дороге было для Хрисы полной неожиданностью. Синий огонь полыхнул ему в глаза, полный изумления и растерянности, и Асамон, казалось, мог бы торжествовать свою маленькую, коварную победу. Но восторг и немое обожание были мгновенно прочитаны в его зачарованном взгляде. Лукавая улыбка удовольствия расцвела на ее разгоряченном скачкою нежном лице и мелькнула мимо, унося заодно победу. Коракс в нетерпении дурашливо взбрыкнул задом и сам вымахнул вместе с хозяином вслед на дорогу, выгибая шею и кося на него фиолетовым влажным взглядом. Асамон, поощряя, ударил жеребца пяткою под селезенку и отпустил свободно поводья. Тугая волна воздуха ударила в грудь, в лицо, и вскоре дробный перестук копыт отстал далеко сзади, не поспевая за стремительным бегом великолепного скакуна.

Дорога из холмов плавно спустилась вниз, в песчаную, широкую низину, и побежала среди зарослей колючей крушины и громадных, одиноко растущих сосен. Впереди показалась далекая гряда гор, и к тому времени, когда утренняя Эос окрасила вершины нежным пурпуром, Хриса и Асамон остановили лошадей на берегу бурного Эриманфа.

Здесь, вдоль реки, пролегла граница между Элидой и соседней Аркадией — до впадения Эриманфа в Алфей.

На противоположном берегу изрезанной, неровной стеной вставал хребет Савра. Асамон отыскал глазами среди темных базальтовых нагромождений и скудной зелени святилище Геракла из светлого песчаника. Указал Xрисе. Ниже, он знал это из рассказов, была могила самого Савра, здешнего разбойника-людоеда. Говорят, что Савр грабил в этих местах путников и соседей, пока не получил должного возмездия от Геракла. После смерти Савра вокруг пещер, где он скрывался, пастухи находили еще немало человеческих останков.

Всадники пересекли Эриманф вброд по перекату. Вода даже в самом глубоком месте не доходила коням до щеток, но была столь стремительна, что мгновенно вызывала приступ слабости и тошноты.

Обернувшись назад, Асамон увидел вдруг побледневшее лицо девушки с полуприкрытыми глазами, и ему показалось, что она вот-вот сползет с седла в воду. Он гикнул, и умница Авра, исполняя команду, в два прыжка вынесла ослабевшую наездницу на противоположный берег. Асамон, перегнувшись назад, успел подхватить ее за талию. Хриса качнулась в седле, выпрямляясь с видимым усилием, но не удержала равновесия и так же мягко, с покорностью привалилась всем гибким телом к нему. Он вдруг почувствовал в своей ладони сквозь грубую ткань трибона ее упругую, нежную грудь и жаром вспыхнул до самых корней волос. Ее лицо в паутине серебрящихся, темных локонов покоилось у него на плече перед самыми глазами. Таинственно и призывно поблескивали жемчужной белизны влажные зубы. Полураскрытый рот был ярче утреннего пурпура, разлившегося уже в полнеба. Ее губы, маленькие и нежные, как две созревшие, налитые сладким соком виноградины, казались прозрачными и просили, чтобы он отведал их нежный и терпкий вкус. И хотя глаза были закрыты, и лишь подрагивание длинных, темных ресниц выдавало признаки жизни и слабую ее беспомощность, Асамон уже не сознавал себя. Стремительный Эриманф уносил прочь остатки его хладнокровия, голова кружилась, и, теряя рассудок, он прильнул страстно и быстро своими губами к ее полураскрытому, зовущему рту, к влажным от прохлады зубам и с благодарным трепетом ощутил ответное слабое движение ее губ, легкий стон, то ли испуганный вздох, и податливость гибкого стана.

Он не помнил, как долго длился их жаркий поцелуй, но Авра потянула неожиданно вперед, унося из его объятий драгоценную добычу. Густой, длинный шлейф волос еще струился по его плечу, искрясь, будто вода на быстром, пронизанном солнцем перекате.

На этой стороне Эриманфа, уже в Аркадии, дорога продолжалась и уходила дальше в горы. Но Хриса, не оборачиваясь, круто повернула кобылу вдоль берега вверх по течению, по едва приметной тропе, которая вскоре бесследно исчезла, теснимая со всех сторон подступающими к берегу скалами.