Улыбка Амура

«Прощай, любимая моя!» − холодея, прочла она. «Прощай навсегда. Больше я никогда не стану тебе докучать. Как же сильно ты меня возненавидела, что так отчаянно убежала. Прости меня, если можешь, за то, что я натворил. А я себе этого до смерти не прощу. Не знаю, зачем пишу это письмо, — ведь ты его никогда не получишь. Просто, захотелось облегчить душу».

Оцепенев, она долго стояла, всем существом ощущая тяжесть надвигающейся беды. Надо немедленно найти его, надо объясниться − билась в голове только одна мысль. Он все неправильно понял − как, впрочем, и она сама. Повела себя, как кисейная барышня. А вдруг он с собой что-нибудь сотворил? Его мать так на нее посмотрела — как на личного врага. Нет, надо срочно узнать, где он, что с ним.

И она снова нажала на кнопку звонка.

− Чего вам еще надо? − Голос тети Вадима был полон глухой ненависти. − Я так и знала, что эти ваши отношения добром не кончатся. Зачем звоните, если он вам не нужен?

− Простите, пожалуйста, − торопливо заговорила Настя, боясь, что она снова захлопнет дверь. − Я только хочу узнать, где он. Нам крайне необходимо поговорить! Скажите, пожалуйста, как мне его найти. Поверьте, это очень важно для него!

− Нет его. И оставьте его в покое, раз он вам не пара. Сами его отвергли, так чего теперь голову морочить! Мальчик чуть руки на себя не наложил.

− Пожалуйста, умоляю вас, скажите, как мне его увидеть? Я только поговорю с ним и уйду. Очень прошу вас!

− Повторяю: его нет в городе. Как приехал, пометался две недели и исчез. Даже в университете не появился. Наверно, к отцу умчался. С тех пор ни от него, ни от отца — ни слуху, ни духу! Нам жить не на что — и все из-за вас. Так хоть стипендия его была бы, да подрабатывать обещал, − а теперь даже за квартиру заплатить нечем.

Широко раскрыв глаза, Настя слушала эти страшные слова. Значит, Вадим и его отец пропали. Конечно, там же война. Вот ужас!

− А Вадим знал об отце?

− Так после этого известия и исчез. Определенно, понесся его разыскивать. Столько сразу на него навалилось − смерть брата, больная мать, теперь отец пропал. А тут еще вы! Теперь и деньги от Павла перестали поступать, мы вообще сидим без копейки.

− Вот, возьмите, − Настя лихорадочно открыла сумочку и достала две тысячерублевых купюры. − Берите, пожалуйста, у меня еще есть, видите? − Она показала женщине раскрытый кошелек и быстро сунула деньги в кармашек ее фартука.

− Не надо, мы не нищие! − Та посмотрела куда-то в сторону, но деньги возвращать не стала. − Вы не приходите сюда больше, а то у сестры опять приступ начнется.

− Не буду, не буду! − замотала головой Настя. − Только огромная просьба: если Вадим объявится, дайте ему номер моего сотового, пожалуйста! − И вырвав из записной книжки листок, быстро записала свой номер.

− Хорошо. − Она взяла записку и захлопнула дверь.

На ватных ногах Настя вышла во двор, села на скамейку, − двигаться дальше не было никаких сил. Ее внимание привлекли дети, катавшиеся на качелях посреди крохотной детской площадки. С визгом они высоко разлетались, потом слетались, хватали друг друга за ладошки и снова разлетались в разные стороны.

Качели, подумала девушка, − совсем, как у нас с Вадимом. Приблизились, потом нас разнесло, потом снова сблизились, потом опять разлетелись. А после того, как стали ближе некуда, нас снова разнесло, и неизвестно, соединимся ли когда-нибудь.

Она долго сидела, пытаясь унять терзавшую душу боль. Дети слезли с качелей, подошли к странной тете, постояли, глядя на нее с любопытством, потом ушли. Тогда она встала и вышла на улицу. По широкому проспекту летели машины, подъемный кран нес по воздуху большую белую плиту, на третьем этаже новостройки суетились рабочие в касках и оранжевых жилетах.

Любовь! — думала девушка, все это делается ради любви, все во имя любви. Этот грузовик едет куда-то ради любви, и строится высотка для тех, кто любит, и эта женщина тащит тяжелую кошелку тому, кого любит. Все в мире происходит ради любви, — как я раньше этого не понимала?

Что ж, мне остается? Только ждать. Ждать и молиться, чтобы он когда-нибудь вернулся. Буду в наши августовские дни каждый год ходить к Амуру. Хоть всю жизнь. Что бы ни случилось, буду там ждать его, как он когда-то ждал меня. И, может быть, дождусь.

И еще — буду учиться изо всех сил, чтобы добиться успеха. Для него. Чтобы помогать его семье и ему — когда вернется. Если вернется. А если нет? Все равно буду ждать − хоть сто лет. Но он вернется, обязательно вернется, я верю. Как Ольга Дмитриевна говорила: «Надо, чтобы в душе горел огонек, чтобы не погас». Этот огонек — моя любовь к нему, он никогда не погаснет!

Глава 62. Однокурсники