Улыбка фортуны

Председатель

Я не как председатель ученого совета, а как специалист-гельминтолог обратил внимание на обстоятельство, что Сергей Георгиевич, открывая новое направление, новую страницу в нашей науке испытывает, естественно, трудности пионера и революционера, поскольку он по-новому ставит вопрос.

До сих пор боролись с гельминтами, тем более с фитогельминтами, карантинами, чтобы не проникали нематоды на новые плантации.

Я наблюдаю за научной деятельностью Сергея Георгиевича, по крайней мере, 17–18 лет. И наблюдал такую картину: вначале его идея не воспринималась или люди воспринимали нервозно. Другие возмущаются, ставят 1000 опытов и не получают результатов, а тут поставил 2–3 опыта на такой то процесс и есть ответ и ответ получается четкий.

Дело в том, что он потратил много времени на анализ и обобщение, сопоставление литературных данных — физиологических, гельминтологических и биохимических. Построена определенная концепция; идя дедуктивным методом, он ставил тот или иной опыт на конкретном звене очень сложной цепи взаимодействия нематод с растением и, как правило, выводы проверял разными путями: физиологическими, химическими, иногда чисто агротехническими и получал ожидаемнй ответ и по желанию. Хотите, чтобы у вас нематоды развивались в большом количестве, хотите, чтобы не развивались? Будет материал.

Беря в руки эти пробирки и не смотрю на этикетки, а смотрю на корни. Есть галлы — значит контроль, нет галлов — опыт. Я себя проверял и почти всегда совпадает.

Если бы академик Спасский узнал, что при планировании экспериментов я руководствуюсь не анализом и обобщением литературных данных (их практически и не было, разве что те, которые следовало критиковать), и даже не дедуктивным методом, а опираюсь на некое «прозрение», он как ярый материалист решил бы, что его дурачат.

И тем не менее, аналогичным путем было сделано много открытий. Я не говорю о религиозных откровениях, для которых иной путь познания и невозможен, а именно об открытиях, обогативших современную науку.

До сих пор армяне используют алфавит, который был создан монахом Месропом в 401 году при следующих обстоятельствах: потеряв надежду найти подходящий алфавит для армянского языка с его специфическими звуками, он впал сначала в отчаяние, которое сменилось религиозным экстазом. И тут ему привиделась рука, рисующая на стене очертания букв, и услышался голос, произносящий их названия.