Улыбка и слезы Палечка

Когда пан Викторин был наконец вызволен из монастыря под Тшебичем военачальником Еником из Мечкова и Яном Шаровцем — не без его собственного героического усилия, в виде отважной вылазки из осажденного дома, — возле Тшебича произошло большое сражение между основными Матиашевыми силами и войсками Иржиковых сыновей. Мучаясь тем, что ему не удалось взять в плен Викторина и захватить Индржиха Подебрадского, Матиаш кинулся в бой против опытных чешских военачальников. В этом бою он был ранен.

Наказав по-венгерски наемников, упустивших Индржиха и, по его мнению, испугавшихся вылазки Викторина, он снова напал на чешские тележные укрепления, но господь не осенил его оружия своей благодатью.

Войско чешского короля, освободив королевского сына, ночью незаметно отступило в Чехию. Но Матиаш не решился его преследовать.

Он ушел из-под Тшебича, а затем и из Моравии.

Когда войска Индржиха и Еника возвращались в город Польну, где король уже с нетерпением ждал возлюбленного Викторина, так долго находившегося в смертельной опасности и близкого к утрате воинской чести, по лагерю прошел слух, что красивый паж королевича Гинека в последнюю ночь, во время тайного отступления, был ранен шальной венгерской стрелой.

Гинек позвал медиков, и те узнали, что паж был женского пола. Перед смертью девушка все время молилась на французском языке. Гинек грозил врачевателям смертью, если они ее не вылечат. Потом кричал, что покончит с собой, отравившись мышьяком. Он рыдал в голос, будя лагерь по ночам и тревожа людей во время дневных переходов. Страшно было смотреть на королевского сына, сидящего в повозке возле умирающей девушки, одетой пажом.

Когда добрались до города Польны и стали лагерем возле пруда Пекло, у подножья горы Гомоле, девушка умерла, и пажи Гинека еле удержали его, чтоб он не бросился в воду. Горе его было так велико и скорбь так мучительна, что все стали его жалеть, хоть знали, что поступок его был и остается грехом. Но для того чтоб установить, кто же эта девушка, о которой мало кто знал, послали за паном Яном Палечком, про которого говорили, что именно он привез ее из Франции.

Ян пришел из Поленской крепости, где жил у короля, которого в эти дни приходилось особенно усиленно развлекать. Он тотчас узнал в мертвой девушке Марию из деревни Святой Женевьевы. Гинек плакал и целовал мертвую, отошедшую без покаяния. Твердил, что не позволит ее хоронить, потому что такое тело нельзя, невозможно отдать разрушению.

Ян пригрозил ему отцовским гневом. Распорядился, чтоб Марию отвезли в крепость, обмыли и положили в гроб. Старухи, осмотревшие девичье тело во время омовения, объявили, что покойница была колдунья и, видимо, дочь дьявола, судя по описаниям. У нее на всем тело не было ни одного пятнышка!

Марию похоронили в крепостной часовне святой Катержины, под каменным полом, и на могильной плите вырезали одну только букву «М».

После того как Иржиковы войска ушли в Прагу, какой-то ученый человек приписал к этой букве «М» слова «Filia satani», что значит — «Дочь дьявола».

Слова эти неоднократно стирались, но всякий раз в течение столетий появлялись вновь и вновь. Так дочь монахини не имела покоя даже после смерти.

XXVIII

Тяжело положение путника, спрятавшегося от грозы под липой, которую разят молнии.

Таким путником был в эти месяцы и годы рыцарь Ян. Смех оставил его губы, и глаза, все еще прекрасные и чародейные, часто плакали. Так, чтобы никто не видел, и особенно — чтоб не заметил король.

Печально шла жизнь при королевском дворе. Уже не было прежнего лада и согласия между королем и его женой. Пани Йоганка, по характеру своему мужественная и гордая, требовала от Иржика, чтоб тот твердой рукой искоренял неверность и измену среди подданных. Она не понимала Иржикова благодушия и милосердия, называя их слабостью. Ее охватывал гнев при каждом новом известии об отступниках, она громко проклинала минуту, когда стала здесь королевой, целые дни ссорилась с язвительным и непокорным Гинеком, который так круто свернул с дороги, самим господом богом предназначенной, по ее убеждению, подебрадскому роду.

Королева Йоганка сообщила своему мужу и рыцарю Яну, что во Франции еще не рассеялась клевета об убийстве Погробека. В некоторых французских церковных кругах даже с удовольствием шепчутся о том, что убийца — она, якобы бывшая любовница Ладислава! Так по крайней мере рассказал ей брат ее Лев из Рожмиталя, вернувшийся из дальнего, но малоуспешного путешествия по Франции, Испании и Италии, где он снискал большой почет и восхищение для чешского имени, а для себя — много славы, но для короля Иржи готовых союзников, к сожалению, не нашел.