Улыбка Хатшепсут

На свете бывает так, когда уже поздно,
Когда никому ничего не изменить,
Когда догорают последним высветом звезды,
И можешь осмелиться только и отпустить.

Когда от сожжённой тетради остался лишь пепел,
А мыслей сгоревших искорчился труп на полу,
И ты уже новую форму ваяешь и лепишь,
И новым кумирам сияешь и пишешь хвалу.

Когда тебе новую страсть уж подали на блюде,
Украсив для благости веточкой вялой петрушки,
И вкус извращенный слюной в ожидании блудит,
Мурашками тая, в лысеющей старой макушке.

На свете бывает так, когда уже поздно,
Когда никому ничего не изменить,
И сколько б ни таяли в мире последние звезды,
Но те, кто под ними, по-прежнему будут блудить.

«Зачем таинственной судьбою…»

Зачем таинственной судьбою
с тобой мы в мире сведены?
Зачем злодейкою лихою
В единый свет заплетены?
Как стало больно безысходно,
Когда единая душа
Теперь настолько несвободна,
Что без тебя ей не дышать?
Когда стираются щербинки,
А ты лишь матрица её,
И две нецелых половинки
Лишь отражение твоё?

«Зона турбулентности земная…»

Зона турбулентности земная,
Вихревой таинственный поток
Свою мощь и силу набирает,
По нему иду я как хмельная,
А куда: на запад, на восток?
Я иду: мечтая, сострадая,
В мирозданье просто запятая,
Но стихи свои в него вплетаю,
Прорастая в вечность как цветок.

«Я вдохновения слегка перебрала…»

Я вдохновения слегка перебрала,
И плохо сплю и постоянно грежу,
Похоже, мне вселенная мала,
Раз не смыкаются, ища чего-то, вежды.
Иду по тонкой грани бытия:
Ни здесь, ни там, а вроде где-то между,
Сама себе и Бог, и судия —
Дающий/отнимающий надежду.
Пьяна своими мыслями, тобой
И той мечтой, что мне когда-то снилась,
Какою-то незримой каббалой
Сознанье таинств песней мне явилось.
Я вдохновением похмельна и пьяна,
И суть вещей, их голоса я слышу,
Неизреченных знаю имена
И лишь свою не отыскала нишу.

«Безнадёжной любви отдаваться взаймы…»