Перед тем как идти, Машка долго и тщательно красилась в пустом туалете. Красилась и опять все смывала. Лицо в зеркале казалось ей чужим. Все родинки и пятнышки, не говоря уж о прыщиках, перебежав за зеркальной гранью на другую половину лица, сделались неожиданно ярче и рельефней. Их просто невозможно было не заметить, они прям-таки бросались в глаза. Под слоем штукатурки они исчезали, но тогда само лицо приобретало мертвенный, неживой оттенок. Губы, тронутые розоватым перламутром, казались губами куклы. С рыже-красной помадой – бесстыдными, как у дешевой проститутки. Тени придавали взгляду незнакомое, не свое какое-то выражение.
В конце концов Машка смыла абсолютно все. Черт с ним, пойду такая, как есть. По крайней мере никого не стану обманывать.
Ей таки удалось застать его врасплох!
Максим обернулся на звук шагов и, увидев, что это она, улыбнулся.
Эх, будь у него хоть пара секунд на подготовку! Но Максим не успел скрыть чувство сумасшедшей радости, охватившее его при виде входящей в дверь Машки. Не успел даже опустить глаза.
Машка улыбнулась ему в ответ. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга и улыбались. То он, то она пытались заговорить, но губы опять разъезжались в улыбке.
Она села за парту, закинула ногу на ногу, продолжая смотреть ему прямо в глаза.
– Ну, – сказал Максим. – Так что тебя ко мне привело?
– Реферат, – ответила Машка.
Казалось, они справились с собой и разговаривают нормально. Но глаза их говорили другое.
– В смысле? Я ж тебе поставил зачет. Чувствуется владение материалом.
– Но вам все-таки что-то не нравится?
Он снял очки и привычным жестом потер переносицу. С другой девочкой он бы на этом месте поставил точку. Придумал бы какой-то предлог и отослал бы ее из класса, велев прийти в другой раз. Но тут Машка. Максим счел себя обязанным хоть попытаться объяснить ей, что не так с ее рефератом. Чтобы хоть как-то уберечь на будущее.
– Не мне, Маш. Я-то переживу. Беда, что твой реферат не понравится комиссии из наробра΄за, попадись он ей на глаза.
– Почему? Материал ведь взят из учебника.
– Да, но выводы, к которым ты на его основании приходишь…
– Да ведь они напрашиваются сами собой!
– Если рассуждать, как ты. Однако нормальный человек так рассуждать не будет. Нормальный человек примет за основу, что благо общества в целом важней его собственных маленьких хотений.
– Но почему?! Ведь если вдуматься, если вчитаться в курсив!
– Да кто, кто станет читать курсив?! Нормальному человеку такое в голову не придет! Допустим даже, ты формально права, но ведь ты все умудрилась извернуть в своем реферате! Ты с ног на голову все поставила! Ты…
Максим горячился. Он так долго не позволял себе с ней говорить, что теперь каждое крошечное «ты» буквально обжигало ему гортань.
– Да ты хоть понимаешь, чего нашему обществу совместными усилиями удалось достигнуть? У нас практически исчезла преступность. Ну, сбегут два-три раза в год детки из школы, украдут что-нибудь, покричат, побузят. Поймают их и накажут. Стрррашно накажут! Максимум в школе запрут, без права выхода до ее окончания. А то вы, можно подумать, через забор лазать не умеете. Ни войн, ни революций, ни терроризма. У нас даже тюрем нет! Да предкам о таком и не мечталось!
– У нас нет тюрем? А эти, как их… дома принудительного проживания?
– Маш, ну ты же умная девушка! Зачем повторяешь чужую глупость? Дома эти… Ты там бывала когда-нибудь? Сам знаю, что нет. Несовершеннолетних туда не пускают. А я вот бывал. Дядя у меня родной там содержится, позор, так сказать, семьи. Это я только тебе одной говорю, ты уж не афишируй, пожалуйста. Видел я, как они там живут. Да это ж курорт, можно сказать, санаторий! Сам бы, как говорится, жил, да кто ж меня пустит! Стоят они в живописной местности, в лесу где-нибудь или на море. На дальнем берегу или даже на небольшом острове. Короче, где эти люди никому помешать не могут. Там только они одни и охрана. Охрана сменяется дважды в год, чтоб вовсе в глуши этой не одичать. Живут они там на всем готовом. Еда трижды в день, обувь-одежда-водопровод-обогрев за счет общества. У них там и книги, и фильмы, и возможность любого удаленного образования. Спортивные площадки, кружки художественной самодеятельности! Психологическая служба в круглосуточном доступе. От них за это не требуется ничего! Общество в лепешку разбивается, не знает, чем им еще угодить! Лишь бы они сидели там тихо и прочих, нормальных, людей не смущали.
– А если они оттуда уехать захотят?