Улыбка Кубы

Международный аэровокзал в Гаване такой огромный, что пассажиров огромного аэробуса как будто ветром разметало. Аэровокзал суперсовременный! Все блестело – и сверху и снизу. Вьющиеся растения вились с потолка до самых блестящих плиток на полу… Пограничных постов столько, что пассажиры прошли контроль почти что мгновенно, и скоро я осталась в зоне контроля совсем одна. Честно говоря, я сильно трусила. Я сомневалась, что папа отыщет на большущем острове своего старинного товарища, которого знал, как говорил он, по школе. Когда я улетала, папа еще никого не нашел. Но успокаивал меня с больничной койки, что все будет в порядке. Лететь я буду двенадцать часов, он успеет. А летели мы все четырнадцать. Но раз он не нашел за неделю, почему он должен успеть за полсуток? Поэтому я не торопилась выходить из зоны пограничного контроля. Куда мне торопиться одной? Сяду в такси, скажу название отеля и все, меня довезут… и некуда торопиться. Но не будешь же торчать тут целую вечность! Пришлось подойти к пограничнику-кубинцу. Он меня вообще ни о чем не стал спрашивать, просто улыбнулся белозубо, сказал что-то по-испански, а не по-английски, как водится, и шлепнул штамп в паспорт. А я-то приготовилась перед ним отчитываться: в руке веером держала ваучеры в отели – целых сто, наверное, штук!

Но меня встречали!!! Папа все-таки отыскал одноклассника!!! Как-то умудрился!!! Браво, папа!!! Но – как? С больничной койки? На Кубе, я слышала, нет мобильной связи! По крайней мере, с Россией – через океан! Но для папки моего нет ничего невозможного!

Папин друг детства – длинный-длинный, уже седой, с добрыми светлыми глазами, которые прятались в морщинках. И все его лицо было в морщинках. Странно. У моего папы ни одной морщинки, а этот… быстро как постарел папин одноклассник.

– Дядя Андрей, – представился он. Приобнял меня и добавил: – Как жаль, что твой дедушка Вася так рано умер. Как жаль! Какой хороший был человек!

Я давай соображать, почему в самые первые минуты встречи он вспомнил про моего дедушку Васю, который и правда умер два года назад от острого инфаркта. Неужели папа каким-то образом поговорил с одноклассником по телефону и даже про дедушку успел рассказать?

– А как папа? – спросил дядя Андрей. – Ему лучше? Скоро снимут гипс?

– Не знаю. Обычно через месяц снимают.

Дядя Андрей спросил про папу, и я успокоилась. Все нормально.

Чуть поодаль от нас стоял парень. Высокий, худой. Папин друг оглянулся и сказал:

– А это мой Александр, ему шестнадцать, как и тебе. – Парень смущенно улыбнулся. – Александр, Женя не кусается, подойди.

Парень застенчиво подошел и подал мне руку. Он не знал, наверно, что руку первой подает женщина, девушка. Я пожала ее, представилась:

– Женя.

– Александр.

Как у них все серьезно! «Александр» – ни больше ни меньше. С ума сойти!

Пожала его лапку. Да! Именно – «лапку»! Мне она показалась мягкой, беззащитной, как у маленького мальчугана, а не моего ровесника. У, какой же он длинный! Своего отца догонит, будет вообще коломенская верста. На носу и около носа конопушки. Забавно! Конопушки в шестнадцать лет! Он был в синей футболке, и руки его до локтей были в коричневых родинках. Четыре или пять родинок – на каждой руке. Тоже как конопушки. Волосы у него были рыжие, но не яркие, а какие-то бледно-рыжие – словом, блондин. Я все силилась понять, кого же он мне напоминает. Вспомнила! Александр был похож на Никиту Преснякова. Точно! Мне этот Никита очень нравился, я его раза два видела по телевизору, он в каком-то музыкальном конкурсе участвовал. Красавчик! И поет замечательно! Бабушка Алла, наверное, им гордится! Вот этот бледно-рыжий Александр был похож на нашу восходящую звезду, только фигура у него пока еще хиловатая. Ничего, выправится! И еще я подумала, что трудно, наверно, блондинам на Кубе жить. Они плохо загорают, яркого солнца им надо опасаться. А тут как назло: солнца – неограниченное количество!

Ура! Почему во мне все бушует от радости? Где я?! На Кубе! На прекрасном острове, где вечное лето! Я мчусь в Гавану в такси. Меня посадили на переднее сиденье – смотри, Женька, наслаждайся! С ума сойти – я в Гаване! Я до сих пор не могла в это поверить. Испытывала что-то вроде телячьего восторга. Прежде всего – погода. Я купаюсь в тепле! Справа и слева мимо проносятся пальмы! Москва была завалена снегом по самый Кремль, а тут – зелень. Шапку и варежки я бросила в рюкзак в зоне паспортного контроля. А пуховик еще в Москве, в Шереметьево-2, отдала своей подруге Алишке. Алишка – моя самая лучшая подруга. Мы ничего друг от друга не скрываем. Она меня и провожала. Мама была на работе (ей нельзя отлучаться, она врач и у нее была смена), папа в больнице, но в другой больнице, не там, где мама работает. Да даже если бы они были в одной больнице, то что? Они не любят встречаться. Ненавижу их за это обоих. Ведь были влюблены друг в друга, поженились, родили дочку – меня, а сейчас как враги. Если встретятся случайно, кивнут слегка и больше не глядят друг на друга. Дурные какие-то взрослые. Ну ладно, я отвлеклась.