Улыбка ледяной царевны

Это был выстрел в цель. И Марик закивал, уступая напору друга. Пробурчав слова благодарности, он оторвал свою ношу от земли – пора было убираться из парка.

Несмотря на удачную охоту, домой мы шли какие-то подавленные и молчаливые. Лишь скворец периодически провозглашал из-под простыни свое коронное – «фи-гась». И я почему-то думала о том, что мечты ни за что нельзя держать в клетках – весной им самое время кружить в воздухе…

Дома я сразу вскипятила чайник и налила себе полную кружку горячего «Эрл Грея». Очень хотелось тепла и чего-нибудь вкусного. За окном чирикали птицы, я выглянула на улицу. Во дворе, на бортике пустующей детской песочницы, сидел Марик. У его ног стояла накрытая простыней клетка. Он явно никак не мог решиться притащить это добро домой. Я захотела распахнуть окно и крикнуть ему что-нибудь ободряющее, а еще лучше – сбежать вниз и вместе с ним отпустить птицу на волю. Но тут на стекло упало несколько капель, а затем еще и еще. Первый весенний дождь забарабанил по карнизу. Марик встрепенулся, вскочил на ноги и, подхватив клетку, помчался к своему подъезду. А через минуту дверь за его спиной со скрежетом захлопнулась.

Глава третья Сложносочиненное предложение

Весь воскресный день Лера обычно проводила за школьными тетрадями. Сейчас она закрылась в своей комнате, откуда периодически доносились тяжелые вздохи и даже стоны. Я налила еще одну чашку чая и отправилась поднимать сестре боевой дух.

Лера сидела за столом, положив голову на руки, рядом возвышалась стопка тетрадей, несколько из которых было раскрыто. На разлинованных страницах красных чернил светилось куда больше, чем синих. Отчего тетради скорее напоминали шотландские юбки, чем школьные сочинения.

– Они издеваются надо мной! – ныла Лера.

– Уверена, они стараются, как могут, – я подвинула ей чашку. – Все ребята в школе от тебя без ума, разве ты не знаешь?

Лера отмахнулась, но предпочла следить за чаинками, чем взглянуть мне в глаза. Она была самой молоденькой и хорошенькой учительницей в нашей школе и, конечно, знала об этом. Хотя по возможности старалась не обращать внимания на повышенный интерес к собственной персоне.

– Ну ты только посмотри, что написал Лапочкин в своем сочинении, – Лера уперла палец в помеченную красным строку. – В повести «Нос» Гоголь решил посмеятцо над Петербургом своего времени, – прочитала я. – Забавно. Да просто твой Лапочкин в Сети много сидит, вот и все.

– Над учебником Розенталя ему надо сидеть, а не в Интернете! – вспылила Лера и распахнула другую тетрадь. – А это тебе как нравится?

– Утром майор Ковалев не нашел в зеркале своего носа – это была потеря потерь! И он прикрыл ее платком. – Тут уже я не выдержала и захихикала.

Лера же всхлипнула, захлопнула тетрадь и указала мне на дверь:

– Тебе все шуточки! Ну что это за «потеря потерь»? Скажи на милость!

– Сериалы молодежные надо смотреть, – добила сестру я. – Хоть иногда, для общего развития…

Тут Лера начала метать в мою сторону такие свирепые взоры, что я решила – боевой дух сестры поднят достаточно. И смылась из ее комнаты.

На кухне уже вовсю колдовала мама. И запахи оттуда разносились такие, что я подумала – уж лучше ей было стать шеф-поваром какого-нибудь ресторана, чем семейным психологом. Наши близкие прекрасно знали: вопросы о том, почему от такого замечательного специалиста ушел муж, лучше не задавать. Мама обязательно сделает вид, будто эта тема ее ничуть не трогает, – отвечать станет ровно и аргументированно. Неподкованному слушателю легко будет поверить в то, что она предвидела такой ход событий и шла к нему осознанно и добровольно. И никто из знакомых никогда не узнает, как порой вечерами мама зарывается в подушку, чтобы дать единственный честный ответ на этот вопрос: не знаю… А потом задать свои вопросы: почему? за что?

Лера во всем винит отца. И сколько мама ни пыталась разговаривать с ней о свободе выбора и правах человека – все без толку. Тогда мама решила, что психолог в стенах собственного дома практиковать не должен. И позвала для бесед с Лерой свою подругу, тоже психолога, от которой ни разу не уходил муж. Все три развода были полностью на совести самой Агнессы Сафиной. Мама надеялась, что ее опыт хоть чего-то да стоит. Но и труды Агнессы не увенчались успехом: после развода родителей Лера ненавидела отца со всей лютостью, которую только могла вместить ее нежная натура. Сестра не желала понять, как папа мог уйти от такой красивой, умной и хлебосольной женщины, как наша мама.

– По какому случаю пир? – Я подкралась сзади и обхватила стоящую возле плиты маму за талию. – Чем это вкусненьким пахнет?

Мама потерлась щекой о мою челку и чмокнула в нос.

– К нам на ужин Илюша придет, – шепнула она, вынимая из кипятка капустные листы. – Только для Леры это будет сюрприз, так что тихо. Лучше помоги с рулетом.

– Что еще за секреты? – шепнула в ответ я, уже приставленная к сковороде с шипящими фаршем и луком.

Мама откинула капустные листья на дуршлаг и достала из холодильника сыр.