Улыбка любви

- Я ждал этой ночи десять лет, Джесси. - Он провел по волосам, приблизил ее лицо к себе. - В мечтах я тысячу раз занимался с тобой любовью.

Эти слова ее испугали. Она другая. Настоящая Джесси не могла иметь ничего общего с той, что жила в его воображении. Если он не понимает этого сейчас, то не поймет и потом.

- Я не фантазия, Диллон. Я живая женщина.

- Я хотел тебя так долго, что теперь, наверное, не существует никакой разницы.

- Кто же я для тебя? - Ее страсть мгновенно исчезла. Не стоит ли ей уйти? - Охотничий трофей?

- Нет. - Диллон резко притянул ее к себе и жадно припал губами к ее рту. Реальная или выдуманная ты десять лет затмевала всякую женщину, которую я встречал. И существует лишь один способ освободиться от тебя.

- Освободиться от меня? - повторила Джесси. Пораженная и обиженная, она отстранилась и попыталась вырваться. - И сегодня ты решил заняться любовью со мной, настоящей. - Ледяная злость охватила ее. - И если ты сможешь доставить мне то удовольствие, о котором мечтал, ты, как по волшебству, освободишься от моих чар? Да?

Разозлившись, она резко дернулась, стараясь вырваться из плена.

- Да, - автоматически произнес он, думая лишь о том, как удержать ее в своих объятиях. Вдруг до него дошел смысл сказанного. - Нет! Черт возьми, Джесси. Теперь я уже не знаю.

- Значит, по-твоему, я совершенно бессердечная. - Она посмотрела на него сузившимися глазами, сердце бешено стучало. - Иначе ты бы поинтересовался, что я сама об этом думаю.

Вне себя от ярости Джесси рванулась, выскользнула из его рук и побежала в непроглядную темноту комнаты.

- Джесси, черт побери!

Теперь она выскажет ему все. Джесси встала под лестницей, едва освещенная луной, и прокричала:

- Раз я сама пользуюсь мужиками, а затем выбрасываю их, словно грязные тряпки, ты можешь не стесняться и сделать то же самое со мной.

- Я не это имел в виду, ты прекрасно знаешь. Его голос раздался совсем рядом, и она вновь отодвинулась в темноту, крича через плечо:

- Одна страстная ночь и, любимая, прощай навеки?! Неплохая идея, Диллон.

- По-моему, именно ты собираешься уезжать завтра утром. Это ты уже два дня водишь меня за нос!

Она обернулась на его голос.

- Уж не хочешь ли ты сказать, что в самом деле собирался меня соблазнить в первый же день?

Диллон схватил ее в темноте за руки и притянул к себе.

- Я и правда не мог думать ни о чем другом после того, как увидел тебя в клинике.

- Но ведь я тебе даже не нравлюсь!

- Я хочу тебя так сильно, что, когда я на тебя смотрю, у меня сводит зубы. Но я был на тебя жутко зол. Ведь я считал, что ты приехала сюда соблазнить Стефана.

- Так оно и есть, - пожав плечами, согласилась она. Вся злость исчезла как воздушный шарик, поднявшийся в воздух и скрывшийся в небе.

Диллон не то засмеялся, не то вздохнул.

- Давай не будем начинать все сначала, Джесси. - Он обнял ее за талию и прижался подбородком к волосам.

- По-моему, мы слишком много говорим.

- Вполне с тобой согласен. Он поднял ее на руки и понес по лестнице на второй этаж.

- А дверь? - Лунный свет струился в комнату через распахнутую настежь дверь.

- Мы на краю земли. Кто нас здесь побеспокоит? - Он положил ее на кровать и нагнулся. - Койоты? Ладно, сейчас закрою. - Он наклонился ниже и слегка ее поцеловал. Затем оторвался и вдруг вновь приник в жадном продолжительном поцелуе. Одной рукой он обхватил ее за талию, другой коснулся ее груди. Когда он прервал продолжительный поцелуй, все пуговицы на жакете были расстегнуты. Джесси спросила, с трудом переводя дыхание:

- А дверь?

- Черт с ней. Никакая тварь не полезет по лестнице. Им хватит первого этажа. - Он снял пояс, мешающий расстегнуть пуговицы на блузке. - Когда встанет солнце, они все равно уйдут. - Рука Диллона замерла, когда не расстегнутой осталась всего одна пуговица на ее груди.

Страх, страсть, желание не повиноваться в равной степени охватили Джесси. Она никогда не сможет его удержать. Они жили в абсолютно разных мирах, и слишком разными были их устремления. Но Диллон останется с ней навсегда. После него она не сможет быть ни с каким другим мужчиной.

Последняя пуговица была расстегнута, и Диллон раскрыл ее блузку, словно разворачивал драгоценный подарок. Обнаженной кожей она чувствовала прохладу ночного воздуха и, как ей казалось, тепло его жадного взгляда, прикованного к узкой полоске тонкого золотистого шелкового бюстгальтера.

Джесси много раз ловила на себе жадные взгляды мужчин, и ей никогда это не нравилось. Но теперь все было другим. Его глаза излучали тепло, разжигавшее огонь в ее душе.

- Сегодня ты моя, - прошептал он. - Только моя.

Он прижал ее к себе, стягивая одежду с ее плеч. Дрожащая, Джесси припала лбом к его груди и высвободила руки из рукавов. Приподняв ее над кроватью, Диллон вытянул из под нее одежду и бросил на пол. Не отпуская ее, он сгреб в сторону стеганое одеяло, расправил простыню по всей длине и только после этого опустил Джесси на мягкую пуховую постель.

Волшебным облаком окружил Джесси аромат свежего льняного, просушенного на солнце белья, смешавшийся с настроением этой лунной ночи.