Улыбка Шакти

Вечером после ужина сидим у костра с музыкантами, молчим, потрескивает огонь. Но какое ж это молчание? Оно, как лес, живое, дышит. Гуруджи оборачивается ко мне: а поговори с нами. Куч-куч, немножко поговори с нами на русском. И вот я рассказываю им о том, что происходит вокруг и на душе у меня, об этом чувстве дома здесь с ними, об Индии, России. На русском. Куч-куч. А они сидят притихшие, слушают, и такая невозможная чуткость во все края, что кажется, каждая травинка слышна – от дней творенья до той черты, за которой всего этого не станет. И вместе с тем, такое родное внеязыковое пространство, где русский, хинди, санскрит – один лес, в котором мы сидим.

А потом они снова запели, попросив выключить камеру, тогда и проступило в углях это лицо. Конечно, если долго смотреть в угли – всякое можно увидеть, но когда ты вдруг попадаешь в самое средостенье чуда жизни, все что ткется, все эти узоры, они приобретают… Да что, собственно, они приобретают? Они приобретают тебя, настоящего. Слава богу, что длится это недолго, иначе держать удар этой открытой жизни, ее свечения, не в наших силах.

Обнялись на прощанье, прижались друг к другу. Не уезжай, говорят, оставайся… навсегда.

#68. Король

На дорогу от хижины до царства Бастар ушло два дня. Между ними заночевал в городке Канкер. Не успел поселиться в номер маленького и едва ли не единственного там отеля с видом на озеро, как вбежал и окружил меня наряд полицейских, а следом за ними и армейское подразделение. Выясняли, фотографировали – и документы, и меня, не знали, как со мной быть – похоже, я первый иностранец у них. Ну и потому еще, что штат такой – маоисты, леса, перестрелки, племена. А может, к тому же и коронавирус, на который я совсем еще не обращал внимания, не читая новостей, а то, что встречалось на пути, принимал за обычные индийские курьезы. А где, спрашивают, вы были в Индии. Это уже под конец расспросов. У нас какой месяц сейчас? Март, отвечают, растерянно переглядываясь. Ну, говорю, к августу управимся, перечислить? Напряглись, выдохнули, расслабились, перешли к селфи со мной.

Прошелся по городку. Как из сказочного мешка вытряхнули – руины, арки, огрызки домов, ювелирные лавки, подворотни, неопознанные дворцы, вытряхнули мимоходом веков и ушли. И, откуда ни возьмись, проступили люди вперемеж с пузырями земли. Петляю по переулкам. Мусульманский, похоже, городок, но и индусов немало. Часовенька Шивы. Сива, Сива, кивает старушка, звук «ш» они часто не выговаривают. Сивка-бурка, именно что. И нильгау – вещая сивка, темно-серый, меняющий оттенки. От Брахмы до его дочери. А из молока вспахтанного океана вышел волшебный конь Уччайхшравас, наделенный даром воскрешать мертвых. Ходил, видать, к Федорову, не застал. Руины, руины, так я иду, ем картофельник на ходу и разговариваю с собой в веселом расположении. Люблю руины я, вот стану ею вскорости и наконец полюблю себя – и ближнего и дальнего. Что никак в сердце не укладывалось: как самого себя – ну что же это?

Утром открыл ставни, а там прямо у окна на ветке сидит золотая иволга, пробует свой вокальный диапазон: фиу-лиу-ли – вроде звука флейты. Подождал, пока перейдет к «мяуканью испуганной кошки», как пишут об этом звуке, который она порой издает, но не перешла, вспорхнула. Вдали за ней Шива сидит посреди озера, приблизил зумом: Нанди к нему пришвартован, как буксир к лайнеру. Надо бы крем «алоэ-вера» прикупить, а то кожа у меня уже, как Гоби, от этих странствий. И алоэ-надежду с любовью. Сел в спальный автобус и поехал в Царство.

По одну сторону в автобусе за бархатными занавесками находятся односпальные места в два яруса, по другую – большие двуспальные, но индийцы при желании могут расположиться там и вдесятером. В глубине автобуса несколько рядов самолетных кресел. Когда-то в Махараштре на таком ехал, там и видео экран в каждой спальне, и кондиционер. Здесь попроще. Лег на верхнюю односпальную, пока людей еще не много: чудеса, лежишь, глядишь в окно, леденец за щекой, ландшафты плывут, переваливаем через горы, спускаемся по серпантину, зеленые холмы, хутора, туземные племена. Тысячелетнего царства уже нет, но племена остались, вглядываюсь в их лица, пока еще мельком, из окна, но уже видна их какая-то особая сдержанная красота и сила. Как у огня, деревьев, сумрака, остывающей магмы.

Приехали. Джагдалпур, бывшая столица царства, а теперь земельного округа Бастар, небольшой городок на сто с лишним тысяч населения. Первое впечатление – большей свободы в обиходе, женщины держатся несколько независимей, чем видишь в других краях Индии, городские одеты по-европейски, многие в джинсах и на мотороллерах, все это вперемеж с переливчатыми сари адиваси разных племен, которых особенно много на главном Санджай-рынке.