Улыбка Шакти

Простились до ночи, иду по парку и не очень понимаю, что ж это было? Оглядываюсь на дворец – не примерещилось ли. Присел в ближайшей дхабе, взял алу паратху с дохи – картофельные блины с простоквашей. Не столько проголодался, сколько хотелось выдохнуть и убедиться в реальности – той же еды хотя бы, если не всего вокруг. Ем и перебираю в памяти: вот спрашиваю его о королевском архиве. Да, говорит, архив здесь, во дворце, многовековый, почти никто его не видел. А можно? Да. Сижу, представляю себе, как мы с ним бродим по анфиладам и галереям дворца в неторопливых беседах, смотрим архивы, коллекции, едем с ним в джунгли… И вдруг наплывом – лицо его сестры, которой не видел, улыбается мне, смущенно опуская глаза, и исчезает в небе, где появляется российский военный вертолет, купленный им недавно, и другим наплывом – солдаты, стрельба, лежащий на крыльце дворца король последнего царства, и мальчик, прильнувший к окну и ловящий его гаснущий взгляд.

Вернулся в отель, договорился с дежурным, что меня отвезут вечером на ярмарку – его родственник на мотоцикле едет туда. В восемь. Сказала Мариа-бизоний-рог. Восемь, девять, десять. Нет его. Деревушка, где проходит ярмарка, называется Марва, или что-то в этом роде. Около двадцати километров от города, но то ли дороги непрямые-непростые, то ли еще что, но отец уклоняется от помощи мне с рикшей. Уже близко к полуночи, движение стихает, успею ли добраться? Иду сам договариваться, прошу его, чтобы хоть на бумажке написал имя деревни, рикши тут по-английски не говорят. Догоняет меня на перекрестке, долгие переговоры, наконец сажает, записывает номера и мобильный рикши. Как-то он не на шутку взволнован, успокаиваю его, подбадриваю, надо же, какие нежные они случаются, прям отеческая забота. Ну все, поехали. В рюкзачке у меня камера, пару яблок и апельсин. Городок позади, огни исчезли, свернули на проселочную. С ветерком.

#69. Пустырь

Ярмарка была где-то в стороне от деревни, несколько тысяч человек, погруженных во тьму, сияло лишь колесо обозрения. Тусклые пятна света, разбросанные по округе – кустарные лавки, еда, аттракционы и прочее, где горели светильники, костры или свечи. За световым краем начинался холмистый перелесок, куда люди текли во тьме по тропам, вдоль которых тоже шла какая-то торговля. Тех живописных племен, которые ожидал увидеть, на ярмарке не было. Похоже, люди лишь из окрестных деревень и немного приезжих из Джагдалпура. Сделал несколько неплохих снимков в том перелеске, особенно со странным человеком, одиноко стоявшим за деревом во тьме, в руке он держал светильник, то включая его, то выключая, на плече сидел орел с золотыми глазами. Это и еще несколько лиц и жанровых сцен, но в целом делать там было нечего, довольно тягостная атмосфера, тщившаяся в освещенных местах выдать себя за праздничную. Немало пьяных, хотя и умеренно. Приезд короля я в своих блужданьях, видимо, упустил, а может, его и не было.

Шел второй час ночи, ярмарка стихла, на выезде стояло несколько машин, но переполненных, уехали. В темноте у шлагбаума топтался дежурный, вроде из помощников полицейских. Спросил его, не поможет ли с попутной, но он ничего не понял – ни по-английски, ни на пальцах. В низине, неподалеку от шлагбаума виднелось несколько мотоциклов. На дороге появился парень, видно, из городских, слегка обкурен, скользковато плейбойного вида. Перекинулись несколькими словами. Не вопрос, говорит, поехали. Спустились в низину, белый скоростной байк, пока садились, спрашивает: может, девочка нужна? Всего тысяча рупий. Или гашиш? Нет, говорю, только до города подбрось. Как-то долго возится, не лучший вариант, думаю, но и другого нет, да и один он, вроде не проблема. Окликает кого-то во тьме, машет рукой. Там никого не было, но выходит крепенький такой увалень крестьянского типа, постарше этого, договариваются на местном, увалень быстро садится третьим позади меня и прижимает к себе. Э нет, так не пойдет, пытаюсь сойти. Но скользкий рвет с места, выскочили на дорогу, оставив позади шлагбаум, понеслись. Стоп, говорю, прихватив и слегка расшатывая скользкого, don’t worry, оборачивается он, все будет хорошо, и наращивает скорость. На съезде с дороги резко сворачивает на пустырь, я продолжаю раскачивать, схватив его за плечи, и наконец заваливаю мотоцикл.

Сижу на земле, за спиной увалень, обхвативший меня руками и прижавший к себе, передо мной полулежит скользкий и методично лупит в лицо ногой. Не помню, как долго это длилось. И боли не помню. Но был в сознании. Наверно, около полусотни ударов подошвой и каблуком в лицо. В какой-то момент я прихватил его ногами и отвалил в сторону, он выровнялся и продолжил. Может, я бы и справился с ними, решись биться до последнего, но что-то подсказывало этого не делать. Да и вряд ли, особенно с тем, кто за спиной, а от скользкого при этом можно было ожидать чего угодно. Но тогда я об этом не думал, просто сдерживал себя, и насколько мог – их, словами.