Улыбнись мне, Артур Эдинброг (СИ)

На протяжении всего завтрака я всё сильнее понимала, что Мэгги с Эдинброгом — по-настоящему близкие друзья. Хотя манера общения у них была совершенно разной: Мэгги всё больше улыбалась и светилась, как доморощенное солнце, а Артур отстреливался отстранёнными, чуть пессимистичными репликами или язвил.

Но обоих это, похоже, устраивало. Они тоже, наверное, казались себе киногероями, поражающими зрителя искромётными диалогами.

— Ой! — Мэгги вдруг посмотрела мне за спину, широко распахнув глаза. — Арти, боюсь, это к тебе.

Эдинброг проследил за её взглядом и еле слышно выругался. Я развернулась, снедаемая любопытством.

К НОГЕ!

К нашему столику приближался очень колоритный персонаж: явно ещё один студент, по виду ровесник Артура.

Но он не был человеком. Длинные заострённые уши, длинные же золотистые волосы, у лица заплетённые в две косички, глаза глубокого синего цвета. На кардигане — зелёный узор в виде листьев, ремень кожаной сумки украшен цветочным орнаментом, и даже декоративная цепочка на туф-лях-оксфордах сделана в виде лозы плюща. Эдакий ходячий гимн флористике.

— Это нимфин, — шепнула мне Мэгги. — Лесной житель. Несколько таких учатся в Форване. Конкретно этого зовут Каприз.

Ничего так имечко.

— У них с Артуром своеобразные отношения. Будь готова, — быстро закончила Мэгги.

К чему именно, интересно?

Рядом с нимфином шёл его фамильяр. Великолепная песчаная пума. Такая же гибкая и мускулистая, как её хозяин.

— Эдинброг, Эдинброг, Эээээдинброг… — мелодично-издевательски пропел Каприз, подходя. — Говорят, что ты вызвал себе бракованного фами-льяра, лишь бы привлечь побольше внимания.

Что тебе уже не хватает той горстки восторженных дураков, которые прилюдно провозглашают тебя мессией: твои аппетиты неуклонно растут, да, Артур? А реальных дел все ещё по нулям.

— Каприз, давай не сейчас, — сквозь зубы процедил Эдинброг.

Тот якобы сокрушённо покачал головой, продолжая подначивать:

— Должно быть, ты боишься, что не успеешь как следует порезвиться в лучах славы до наступления Судного дня. Это можно понять. Ведь всем разумным людям ясно, что будет дальше: апокалипсис настанет, а ты ни хрена не сделаешь, жалкий забитый щеночек… Очевидно, иномирная девица — это не только твоя последняя возможность незаслуженно почувствовать себя звездой, но и отличное оправдание тому, что весной у тебя ничего не получится. Какой жалкий ход, Артур!

— Всё не так! — вспылила Мэгги, подскакивая.

— О, ты ещё и позволяешь медсестричке защищать твою честь? Прелестно! — тотчас отозвался Каприз, будто ждал именно такой реакции.

В нежных руках Маргарет зажглись искры боевого заклятья, но их потушил встречным заклинанием сам Артур.

— Сядь! — рявкнул он на Мэгги, а потом встал и шагнул к нимфину так, что их носы едва не столкнулись.

— Что тебе надо, Каприз?

— Хочу проверить твой боевой дух, конечно же. А ещё напомни, где собираются те идиоты, которые продолжают считать тебя спасителем? — приторно разулыбался нимфин, а его пума оскалилась, обнажив клыки. — Принесу им болотные таблеточки от слабоумия.

— А сам-то что их не пропьёшь, гений? — огрызнулся Артур.

На нас с нескрываемым любопытством смотрели другие студенты. Ложечки больше не звенели в чужих чашечках с кофе. Я сидела над своими блинами и ни черта не понимала. Особенно меня смутили слова «мессия» и «Судный день», произнесённые с очевидной большой буквой в начале.

— Артур, я бы на твоём месте, — сладенько протянул нимфин, — всё-таки не стал ждать своего эпического провала, который неминуемо случится, сколько бы ты его ни откладывал всяческими трагедиями и случайностями, а вместо этого открыто признал бы свою несостоятельность. Просто чтобы потом не пришлось, скуля и плача, совать голову в петлю, как это сделал…

Нимфин не успел закончить фразу. Лицо Артура вдруг исказилось. Он вытянулся как стрела, и — удар, вскрик!

Лесной житель дёрнулся, когда ему в скулу прилетел кулак Эдинброга. Потом чертыхнулся, зашипел и в ответ толкнул Эдинброга в грудь двумя руками. На ладонях его полыхнуло зелёное пламя, немедленно перекинувшееся на джемпер Артура. Тот погасил его резким жестом и выкрикнул заклинание. Нимфина тут же окутало облако тьмы, но оно мгновенно замерзло и осыпалось льдом. Сражавшиеся стали бросать друг в друга проклятья, отражать их, гасить. Цветные сгустки энергии вспыхивали по сторонам, как шутихи.

Некоторые из студентов, сидевших за уличными столиками, повскакивали со своих мест и разбежались в стороны, но эдак лениво, пятясь, и с подбадривающими криками в стиле «Давай! Мочи его!». Другие и вовсе остались сидеть, только спрятали посуду под скатерти. Официант вышел из кафе, оперся плечом о дверной косяк и закурил…

Понятно. Драки тут — дело привычное.

Я смотрела за битвой, как заворожённая, забыв даже донести ложку до рта. Ладно. Предположим. Интересное шоу. Только можно мне билет на балкон, а не в партер?

Зря я отвлеклась, конечно.

— Прячься! — вдруг взвизгнула Мэгги, стаскивая меня со стула.