Улыбнись мне, Артур Эдинброг (СИ)

Мой нос был расплющен о его грудь. Артур осторожно приподнялся на локтях, чуть сполз в обратном направлении и триумфально потряс кулаком:

— Поймал!

Ох уж эти его фантастические глаза — то ли мёд, то ли кофе, то ли коньяк… Я снова зависла, глядя в них. Моргай, Артур. Пожалуйста, моргай, я так не люблю гипноз.

Но он тоже выпал куда-то из привычной обоймы времени. Задорная улыбка победителя на его лице сменилась каким-то задумчивым выражением, немного грустным, немного мечтательным, как бы размышляющим: пора? Не пора?

«Пора», — подумала я. И он, словно услышав мои мысли, потянулся ко мне.

Танцевал ночной ветер, шумел камыш, в кулаке Эдинброга туманный колокольчик превращался в волшебные лепестки.

Ближе, ещё ближе.

Я замерла, когда Артур слегка — почти невесомо — коснулся моих губ своими, тёплыми, пахнущими цветочной пыльцой и кофе.

Не успела я так же осторожно ответить, как он проскользил губами вдоль моей щеки, отмечая свой путь пунктиром легчайших, трепетных касаний, от которых всё внутри у меня замирало и рассыпалось каскадами огненных искр.

Чёрт, а он умеет распалить. Даже такой мелочью.

Эдинброг дотянулся до моего уха, прикусил мочку. Слушая его размеренное, как у ночного хищника, дыхание, я запустила пальцы ему в волосы, мечтая их взъерошить, но… Артур вдруг жёстко и быстро перехватил мои руки.

— Вилка, — шепнул он мне в ухо. — Подожди. Позади тебя стоит фейри. Из тех самых. Чучельник.

Мне будто душу бейсбольной битой из тела выбили, когда до меня дошло.

Я ничего не ответила, но сердце моё подпрыгнуло так яростно, что Артур ещё раз коснулся губами моего виска — очень нежно, успокаивающе, всё будет хорошо, доверься мне.

А потом продолжил на ушко всё тем же интимным и одновременно повелительным шёпотом:

— Он пока наблюдает. Мне нужно подготовить заклятье. После третьего поцелуя — беги. И не оглядывайся. Что бы ни случилось.

— Но.

— Никаких «но», — он крепко сжал мои задрожавшие пальцы.

И такой же сумасшедшей дорожкой нежных касаний вернулся к моим губам.

132

ИДЕАЛЬНЫЙ

ЦЕЛОВАЛЬЩИК

Я ожидала, что не почувствую ни одного из означенных поцелуев, потому что буду слишком увлечена, вслушиваясь в шорохи и посвисты летней ночи и пытаясь угадать в них присутствие фейри.

Однако нет.

Уж не знаю, что за боевое плетение готовил там Эдинброг, но колдовство не помешало ему оказаться невероятным, потрясающим, идеально подходящим мне целовальщиком.

Я отсчитала необходимые три раза с трудом, потому что поцелуи были долгими и сопровождались катанием по траве. Либо Артур пытался в процессе уточнить диспозицию противника, либо тоже просто увлёкся — он то обводил моё лицо нежным касанием, то крепко обхватывал за шею, то царапал ключицы… Мои восторженные мурашки группой фанаток сопровождали каждое его движение. Примятая нами трава расправлялась и шуршала, как помпоны чирлидерш, а луна светила стадионным прожектором.

В какой-то момент я тоже увидела фейри. Краем глаза: высокий, удлинённый силуэт, нездешнетонкий, с длинными золотыми волосами и прозрачной кожей. Было непонятно, мужчина это или женщина. Наверное, всё-таки мужчина, хотя больше всего фигура напоминала Офелию на полотнах прерафаэлитов. И только ножи, зажатые в изящных пальцах, подсказывали — персонаж недобрый. Но пока что фейри не нападал. Склонив голову, он с жадным интересом смотрел за нашими увлечёнными кульбитами. Фейри-вуайерист. С ума сойти.

И вот подступило время для третьего поцелуя.

Мы переглянулись. Глаза у Эдинброга были серьёзные, отчаянные, но слегка подёрнутые звёздной дымкой влечения. Мои, наверное, казались совсем поехавше-томными.

На прощание, перед тем как отстраниться, Артур осторожно вложил мне в ладонь пойманный нами цветок. И тотчас же ночь растеряла всю свою тишину и благость.

Эдинброг вскочил на ноги, на ходу запустив в фейри какое-то сложное геометрично-трёхмер-ное заклинание. Чучельник, не ожидавший такого подвоха, взвизгнул высоким тонким голоском, но успел… превратиться в разноцветное облако бабочек. Они легко пролетели сквозь грани колдовской решётки и собрались в фейри вновь — но уже на несколько шагов ближе к Эдинброгу.

Артур швырнул ещё одно заклинание.

Мне показалось, что лучше будет, если я останусь и помогу. Я же всё-таки фамильяр, нет? Но Эдинброг рявкнул:

— Беги!

И я послушалась. Бросилась с холма, как и было велено. За спиной что-то гремело, взрывалось и хлопало. Ночь созерцала битву с прямодушной холодностью бесконечности.

Я добежала почти до дубовой рощи, за которой начиналась территория Форвана, как вдруг из зарослей волшебного рогоза мне навстречу поднялся ещё один фейри. Такой же невыносимо прекрасный и грациозный. С такими же убийственными ножами в руках.

О-оу. А своей-то — чисто своей — магии у меня и нет.

Или есть?.. Борис же как-то колдует? Что он там говорил — любое заклятье сначала дает эффект взрыва?

Столбом застыв перед фейри — он молчал, глядя на меня уверенно и насмешливо, как на заведомую жертву, — я вспомнила самое простое заклятье из тех, что при мне применял Артур. Обычный лёгкий щелчок со словом paguar! В помещениях от него гасли лампы.