Улыбнись мне, Артур Эдинброг (СИ)

Фейри шагнул ко мне навстречу… Я попробовала погасить несуществующий свет. Ничего не вышло, только выражение лица существа стало ещё более издевательским.

Я вновь упрямо щёлкнула пальцами:

— Paguar!

Никакого эффекта. Лишь ещё один шаг фейри ко мне.

— Paguar! Paguar! Paguar!

И вот когда чучельник одной рукой уже ухватил меня за горло, щелчок сработал. Яркий огонь вспыхнул над моими пальцами, опалив нам обоим брови и ресницы, заставив отпрыгнуть в разные стороны.

Ура!

Я могу колдовать!

Но не успела я обрадоваться и кое-как протереть слезящиеся глаза, как фейри превратился в этих дурацких бабочек. Их стая набросилась на меня, и когда существо вновь приняло свою обычную форму, оказалось, что оно обхватило меня за плечи, прижав один из ножей к горлу.

— Сладкая человечечка! — пропел фейри голосом, напоминающим перезвон колокольчиков, и невесомо провёл лезвием по моей коже. — Я сделаю из твоих внутренностей паштет и поставлю твоё чучело на пороге моего дома. Я буду переодевать тебя, как куколку, семь раз в неделю, а по ночам — раздевать, я буду вешать тебе на руки плащи и зонтики и мерить на тебя мои шляпы…

— Ну и больная же у тебя фантазия, парень, — процедила я в ответ на эти чудовищные обещания. — Меня сейчас спасут, не рассчитывай.

— Кто? Тот юноша? Увы, ему плевать на тебя, дорогая. Я тоже следил за вами из травы.

(Пометочка: не один фейри! Целое племя фей-ри-вуайеристов.)

— Он целовал тебя, а сам думал о другом. Что это, как не равнодушие? Ты просто случайность, досадная ошибка в его жизни, — шептал злой фей-ри, и его ледяные пальцы танцевали на рукоятке ножа.

И вдруг сзади вспыхнул свет. Фейри тонко взвизгнул, а потом пальцы его разжались. Я бы осела на землю мешком, но меня вовремя подхватили на руки.

Лицо Артура заслонило небо и луну. Нахмуренное, яростное, но одновременно с этим самое красивое из всех лиц, какие я когда-либо видела — во сне или наяву.

— Это не равнодушие, а дисциплина, — отчеканил Ван Хофф Эдинброг, осторожно возвращая меня на землю. — Дурацкие фейри понятия не имеют, как мне было сложно.

— Целовать меня было сложно? — переведя дух, я тотчас кокетливо прищурилась.

— Думать в этот момент о другом, — вскинул бровь Артур. После чего наклонился и вновь коснулся своими губами моих.

Сердце моё ликующе подпрыгнуло. Мы улыбнулись друг другу, заговорщицки перемигнулись и, понимая, что лучше бы нам сбежать из владений фейри подальше и побыстрее, двумя шустренькими тенями помчались к университету. По дороге колдун попробовал взять меня за руку — уже привычным жестом, — но тотчас с проклятьем отдернул пальцы.

— У тебя ногти дымятся! — изумился он.

И был абсолютно прав. Я рассказала ему о том, как сумела дать фейри отпор при помощи заклинания. Артур живо заинтересовался, и весь путь до Форвана мы обсуждали мое проклюнувшееся колдовство.

— Если хочешь, я дам тебе пару уроков магии, — предложил Эдинброг.

Я уже открыла было рот, чтобы согласиться, когда он продолжил задумчиво:

— Думаю, я успею научить тебя четырём-пяти заклинаниям за то время, пока не закончатся экзамены, нашу связь не разорвут, и ты не вернёшься домой… — Под конец он говорил всё медленнее, неувереннее, будто внезапно вспомнил о чём-то неприятном.

Собственно, так оно и было.

— Нет, не надо меня учить, — я разорвала воцарившуюся болезненную тишину.

Упоминание о Земле резануло душу неожиданной тупой болью. Точно. Это ведь всё и впрямь не более чем досадная ошибка. Идиотский случай, недолгий сон, который скоро закончится. Не надо мне учиться здесь колдовству.

И, что куда важнее, не надо привязываться к Артуру. Это было глупо — целоваться с ним, вести все эти беседы по душам, всё сильнее сближаться день ото дня. Недальновидно, и грозит затяжной депрессией по возвращении…

Относиться ко всему легко — вот единственный подходящий вариант поведения в Гало. Не париться. Не волноваться. Не влюбляться.

Чёрт, поздновато я спохватилась.

РОМАНТИЧЕСКИЕ ТАНЦЫ С БУБНОМ

Натура человеческая противоречива, загадочна и склонна к неповиновению.

Никогда не знаешь, что придумается твоему сердцу, и как его — сердца — порывы потом притушить. Обычно помогает беспощадная логика или переключение фокуса внимания.

Но уж случилось влюбиться — пиши пропало!

Влюблённость несгибаема, неизгоняема. И чем сильнее ты отбиваешься от неё, тем глубже увязаешь: попытки найти минусы в объекте любви превращаются в бесконечные оды, попытки не думать о нём — в мысли о нём одном, намерение держаться подальше — в томное предвкушение встречи.

Следующие дни в Форване были сладкими и мучительными.

Мы с Артуром барахтались между заманчивой идеей «обычной курортной интрижки» и суровым пониманием, что ничего «обычного» у нас не получится: не те темпераменты. Чем сильнее сойдёмся сейчас, тем больнее окажется после: лучше, наверное, совсем не сближаться. Но ведь хочется? И колется… И очень, очень, очень хочется.

В итоге оставшиеся недели до моего отбытия в далёкую-далёкую галактику нависли над нами то ли дамокловым мечом, то ли игривым хвостиком зайчика из Playboy (который, впрочем, приделан к заднице).