Улыбнитесь, вы уволены

Все это время Кайл на меня не смотрит. Ни разу ни одного взгляда, даже неловкого, в мою сторону. Не знаю, как ему это удается. Я практически не спускаю с него глаз. Кэролайн отбрасывает назад свои блестящие темные волосы, словно позирует для рекламы шампуней «Пантин», и то и дело поглядывает на меня с выражением, которое я в своем параноидальном состоянии воспринимаю как злорадство.

Как обычно, Кэролайн перетягивает беседу на себя, рассказывая всем, что решила слетать домой («каприз»), что сегодня Кайл любезно встретил ее в аэропорту и что она даже еще не была у своих родителей.

Наверное, это хорошо, думаю я. Значит, они еще не переспали, разве что по дороге. Теперь понятно, почему Кайл не смог за мной заехать. Чтобы забрать Кэролайн из аэропорта.

Вполне естественно, мой гнев потихоньку перемещается с Кайла на более достойный, аппетитный объект — Кэролайн.

Кэролайн — самовлюбленная, абсолютно равнодушная к чужим чувствам дрянь, которая год назад фактически бросила его, не сказав ни слова, а теперь возвращается в его жизнь и рассчитывает, что все будет по-прежнему? Она ему никак не подходит. Во-первых, она совершенно ненадежная. Кто покидает страну и даже континент просто «из-за каприза»? Разве можно быть уверенным, что однажды она снова не выкинет подобный фокус? И потом, почему это Кайл одобряет такое поведение? Во-вторых, она любит командовать. Она говорит ему, что и как делать, на каждом шагу. Вот и сейчас, только послушайте, просит Кайла принести ей воды, и не просто воды — фильтрованной, в бокале со льдом. Но не слишком много льда. Пару кубиков, не больше.

Я пытаюсь представить Кэролайн в постели, как она дает ему указания, словно рабочие, направляющие самолет на взлетно-посадочной полосе. Налево. Назад. Назад. Налево, я сказала! Назад. Направо. Назад! Стоп!

По злейшей иронии судьбы, Кайл никогда не выглядел лучше. Джинсы и свитер на нем смотрятся потрясающе. Изгиб плеча, сильная линия подбородка. Я смотрю на его губы и вспоминаю, какими теплыми они были на моих губах. Я не могу забыть его грудь, крепкую и твердую, под моими пальцами. Нельзя выйти за рамки дружбы, почувствовать искру и просто вернуться назад. Как будто я заказала обед из семи блюд, а после закуски официант неожиданно сообщает, что у поваров закончился рабочий день.

Проходя мимо, Кайл задевает локтем мою руку; интересно, я единственная, кого бьет током от его прикосновения?

— Извини, — говорит он, быстро и робко взглянув на меня. И на секунду мне кажется, что он извиняется не только за неловкое движение.

Я не отвечаю. Просто смотрю, как он несет Кэролайн ее бокал воды со льдом.

Вернувшись к себе, я обнаруживаю, что Фергюсон уснул на моем диване и храпит. Стеф подрисовывает моделям в моем каталоге усы несмываемым фломастером, а Мисси и Рон увлеченно целуются. Только этого мне не хватало.

— Ребята, обязательно заниматься этим в гостиной? — спрашиваю я.

Рон отрывается от Мисси лишь через несколько секунд.

— Вечно ты все испортишь, — злится она.

— Не мои проблемы.

— Как все было? — интересуется Стеф, не обращая на парочку никакого внимания.

— Одно слово: Кэролайн.

— Когда? Как? — в изумлении бормочет Стеф.

Я излагаю события этого дня, она потрясенно слушает.

— Если он снова со своей бывшей, забудь о нем, — изрекает Мисси.

— Спасибо, сама бы не додумалась.

— Но как тогда он пригласил тебя на свидание, если собирался вернуться к ней? — Стеф все не может прийти в себя.

— Если бы я знала.

— Ну что, лапочки, приятно было забрести в вашу трогательную жизнь, но я побежал, — Рон встает, потягивается, снимает со своих гигантских, не по размеру, штанов прилипшие нитки.

— Ты куда? — чересчур оживленно интересуется Стеф.

— Домой, потом выступать.

Стеф смотрит на меня, и я понимаю, что в конечном итоге мы поедем с ним. Я в таком настроении, что хуже некуда, поэтому отправиться куда-нибудь с Роном — не самая плохая мысль.

— А Фергюсон?

У Фергюсона из уголка рта течет струйка слюны и, кажется, сейчас достигнет моей диванной подушки. Я поспешно выдергиваю подушку, от чего Фергюсон резко просыпается и садится, моргая.

— Эй, ребята, вы куда? — Он трет глаза и, не дожидаясь ответа, говорит: — Можно с вами?

* * *

«Импала» везет нас в двухкомнатную квартиру Рона в Бактауне, где он живет с тремя другими членами группы. Насколько я понимаю, работают из них только двое — перебиваются случайными заработками, остальных кормит вокалист. Выгодно иметь богатых друзей с доходными хобби. Квартира Рона еще лучше моей, только вместо мебели здесь повсюду разбросаны большие подушки. Посреди комнаты на огромном восточном ковре расположилось трио немолодых хиппушек. Они по очереди курят гигантский кальян. В воздухе висит густой дым марихуаны. Хиппи одеты в колоритные драные тряпки — такие даже Армия спасения выбросила бы на помойку. Хотя вполне возможно, что каждая тряпка обошлась им долларов по пятьсот. Это крупные женщины — крошечные топики едва прикрывают пышные груди, над поясами цыганских юбок свисают складки жира.

Фергюсон протягивает руку и представляется, словно на конференции.