Ум - это миф

В.: О каком запредельном? Разве есть что-то за пределом?

У. Г.: Смерть создала бессмертие. Известное создало неизвестное. Время создало безвременье. Мысль создала отсутствие мысли.

В.: Почему?

У. Г.: Потому что мысль по самой своей природе недолговечна. Поэтому каждый раз, когда рождается мысль, рождаетесь и вы. Но вы добавили к этому постоянную потребность переживать одно и то же снова и снова, таким образом давая мысли обманчивую непрерывность. Чтобы пережить что-либо, вам нужно знание. Знание — это целое наследие человеческих мыслей, чувств и опыта, передаваемых из поколения в поколение.

Подобно тому как мы берем воздух для дыхания из атмосферы, которая принадлежит всем, мы берем и используем мысли из окружающей нас мыслесферы для того, чтобы функционировать в этом мире. Вот и все, больше ничего нет. Настойчивое требование человека, чтобы мысль была непрерывной, отрицает саму природу мысли, которая недолговечна. Мысль создала для себя отдельную судьбу. Она очень успешно создавала для себя отдельное параллельное существование. Положив в основу неизвестное, запредельное, бессмертное, она создала для себя способ продолжать существование. Безвременья нет, только время. Когда мысль создает время, создается и пространство, значит, пространство — также мысль. Мысль также создает материю; нет мысли — нет и материи. Мысль является манифестацией или выражением жизни, и делать из нее нечто отдельное, приписывать ей собственную жизнь, а затем позволить ей создать будущее для ее собственной ничем не ограниченной непрерывности — вот трагедия человека.

В.: Хорошо, но что же вы тогда принимаете всерьез? Жизнь? Смерть? Внеземную жизнь?

У. Г.: Я не думаю, что такая жизнь существует где-то еще, на какой бы то ни было другой планете. Я не говорю, что в других мирах не может быть жизни, я только говорю, что она не похожа на наше существование здесь.

Ваши измышления о других формах жизни и других мирах — это просто желание безграничного продолжения в будущем и в далекие места. Мысль пытается придать себе непрерывность, и размышления о будущем и неоткрытых мирах — это удобный способ сделать это. Ваше мышление определяет то, что вы можете осознать, и точка.

В.: Это близко к тому, что говорит Дж. Кришнамурти. Он говорит, что накопленное знание человечества становится традицией, приобретая свою собственную непрерывность и правомерность. Вы в это не верите?

У. Г.: Нет. Я не вижу, чтобы мои слова имели хоть что-то общее с его подходом. Он говорит о «пассивном осознании», путешествиях и открытиях, психологических трансформациях, открывает школы и основывает организации. Эта деятельность не ведет вас к свободе, она увековечивает движение мысли и традиции.

В.: Есть ли свобода мысли? И вообще есть ли у человека хоть какая-то свобода?

У. Г.: Нет, никакой свободы действий у человека нет. Я не говорю о разрушительной, детерминистской философии смирения. Но…

В.: Нет никакого выхода? Даже через созерцание пупка? Даже через медитацию? Даже через подъем кундалини? Даже через победу над иллюзиями?

У. Г.: Нет. Вы можете пробовать все что угодно, но это не поможет. Вам удастся только вызвать нарушения в теле, нарушив присущую ему гармонию. Вызывая странные галлюцинации и неестественные метаболические изменения, вы только вредите телу и больше ничего. Вы не можете сделать ничего, чтобы повернуть этот процесс вспять, изменить направление.

В.: Даже если радикально (пусть даже временно) порвать с традицией? Если бы можно было отделить свои действия от мыслей, если бы можно было действовать, не ощущая вины и не беспокоясь о последствиях своих действий. Может, тогда можно было бы использовать свободу действий для создания чего-то нового, творческого.

У. Г.: Зачем? Чтобы раскрыть свои скрытые возможности? Невозможно отрицать реальность, смоделированную мыслью, — она здесь.