Читаем Ум в движении. Как действие формирует мысль полностью

Комиксы используют элементы и фрагменты письменной речи многими способами, в том числе совершенно безумными. Это привычные «словесные пузыри» с изогнутыми стрелками, указывающими вниз на говорящих, и «мыслепузыри», к которым поднимается цепочка пузыриков от размышляющих персонажей. Их расположение в пространстве показывает действие в пространстве, так что художники комиксов здорово развлекаются, создавая комиксы только из словесных и мысленных пузырей, ничего больше туда не включая. Остальное должны дополнить вы. Часто там бывает повествование – строки нормального текста, обычно вверху или внизу рамки, сами ограниченные маленькой рамкой. Иногда передаются шумы, запахи и непечатные выражения – #%$&. Сам шрифт превращается в средство выразительности: уверенный или робкий, резкий или изящный. Острые рваные формы (вроде бессмысленного слова «tekata») указывают на сильно акцентированные события. Вспомните Малевича, Кандинского. А мягкие, сглаженные, размытые формы (как бессмысленное слово «meluma») – на спокойные и медленные. Вспомните Ротко.

Контраст слова и изображения

Как отметили Макклауд и другие художники, слова и картинки могут гармонировать, дополнять друг друга, контрастировать и даже противоречить одно другому. В последнем случае возникает драматическая ирония. В «Персеполисе» Маржан Сатрапи (Marjan Satrapi. Persepolis) девятилетняя Маржан случайно слышит разговор родителей о замученном в тюрьме дяде. Его «изрезали на куски» – слышит она, но изображено ее понимание услышанного: дядя лежит на столе мясника, рассеченный по суставам, как разделанная курица. В «Особых случаях»[71] британцев Нила Геймана (писателя) и Дэйва Маккина (художника) ребенок того же возраста заворожен историями об Аль Капоне, которые рассказывает заглянувший в гости дядя. Дядя сообщает, что кто-то перешел дорогу Капоне и был «стерт». В британском английском rub out означает и «стирать ластиком», и «убивать», но ребенок знает только первое значение и представляет, как лицо бандита стирают. Вы читаете эти ужасные слова и видите изображение этих мыслей.

Средства выразительности

В комиксах и карикатурах используется больше средств выразительности – каламбуров, метафор, сравнений, синекдох, аллитераций, – чем у древних греков было названий для них. Уинзор Маккей применял их совершенно потрясающим образом – например, превращая Манхэттен в «бегущую дорожку», на которую ступает добропорядочный бизнесмен. В примере на рис. 8.20 Маленький Немо засыпает и попадает в сон, словно его доставила туда кровать. Когда сон резко обрывается в конце комикса, кровать сбрасывает Немо обратно в постель. Обратите внимание на перекликающиеся многократные повторы, заставляющие вспомнить музыку Стивена Райха и Филипа Гласса. Произведения другого замечательного мастера визуального искусства – Мориса Сендака – действительно имеют сходство с этой работой: Сендак преклонялся перед Маккеем и многое заимствовал у него в порядке демонстрации уважения.



А еще существуют, назовем их так, комиксы-самоописания, или визуальные аллитерации. Взгляните на маккеевскую работу «Чих малыша Сэмми» (рис. 8.21). Когда Сэмми, наконец, чихает, ячейка вокруг него ломается – к его замешательству.

Демонстрируя безрассудную – сломя голову – погоню, рамки в «Сумасшедшем коте» несутся по диагонали под гору в примере на рис. 8.22.

Комиксы могут воплощать, олицетворять, оживлять. Ларри Гоник изобретательно использует это в своей серии книг Cartoon Guides – научно-популярных изложениях различных дисциплин, например генетики, истории, алгебры и химии. Мендель объясняет вам основы генетики. Стручки гороха выстраиваются в схемы, которые становятся все более абстрактными. Холмы превращаются в наклонные линии графиков, затем в палочки, которые можно переложить по-другому, объясняя наклон. Рыба гордо выползает на берег, похваляясь: «Я буду первой на суше», – но другая рыба, следующая за ней «по пятам», замечает: «Хм-м, похоже, насекомые уже здесь». Химические элементы отращивают головы и конечности; они разговаривают друг с другом, поясняя и изображая «в лицах», как связываются в молекулы. Слабые молекулы худосочны, сильные мускулисты. Функция – это устройство ввода-вывода, изображенное в виде цыпленка, который ест и выделяет экскременты. Запоминающиеся изображения и выразительные слова спаиваются воедино, создавая резкий контраст с обычным учебником.




Множественные смыслы

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Ужасные психологические эксперименты: реальные факты из истории
Ужасные психологические эксперименты: реальные факты из истории

Эксперименты позволили человеку обосноваться и понять свое место в этом мире. Мы достигли всего опытным путем, путем проб и ошибок, дорогой разочарований и невероятных успехов. Эксперимент затрагивает взрослых и детей, людей и животных. Он следует за нами везде, во всех областях нашего существования, на всех этапах истории. Изготовление орудий труда, приручение диких животных, поиск съедобных растений или путешествия к неизведанным землям — не эксперимент ли для древнего человека? Но если окружающий мир изведан, что остается изучать? Верно, нашу психику. В этой книге описываются психологические эксперименты, которые отечественными авторами еще не доносились до широкой публики. Вы наверняка слышали про знаменитый Стэнфордский тюремный эксперимент, когда обычным людям предложили «поиграть» в надсмотрщиков и заключенных, и что из этого вышло, но слышали ли вы про Зефирный эксперимент? Что кроется под «выученной беспомощностью»? Знаете ли Вы, почему животные массово погибают в идеальных условиях жизни? Прочитав про эксперимент о белом медведе, сможете ли не думать об этом? А сможете ли растить ребенка вместе с обезьяной? Вопросы, который поднимает автор, — этика и гуманность психологического эксперимента, трансформация его целей спустя много десятилетий, служба на благо человечества… Или все-таки скандальные ошибки ученых?

Анастасия Александровна Шавырина

Научная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука