Ум в равновесии. Медитация в науке, буддизме и христианстве

Средневековые астрономы были давно знакомы с обманчивой природой облика небесных тел и особенно видимого движения планет. Придерживаясь древнегреческой мысли, они полагали, что Луна, Солнце, планеты и звезды вращаются по совершенным окружностям вокруг Земли. За одну ночь можно увидеть, что планеты на небе движутся с востока на запад — но если наблюдать ночь за ночью, на фоне звезд планеты кажутся движущимися с запада на восток. При этом иногда будет казаться, что планета обратила свое движение вспять; какое-то время на фоне созвездий она может двигаться с востока на запад. Это изменение направления называется попятным движением. Чтобы объяснить подобные обманчивые видимости так, чтобы они соответствовали греческой мысли, ранние астрономы разработали сложную, абстрактную систему эпициклов: планеты-де движутся по малым окружностям, которые, в свою очередь, совершают большой оборот вокруг Земли. Таким, по их мнению, было реальное, объективное движение планет в противоположность ложным субъективным видимостям их попятного движения. Оказалось, что вся эта теория была основана на ложном допущении. Астрономическая наука смогла добиться прогресса только благодаря использованию телескопа, который направили на обманчивые видимости телесных тел.

Когда Галилей впервые описал свои открытия, сделанные с помощью телескопа, в качестве свидетельства, подтверждающего теорию Коперника о вращении Земли вокруг Солнца, с нападками на него выступила не церковь. На самом деле священники и епископы из числа иезуитов и доминиканцев были в восторге от новых перспектив, открытых с помощью телескопа, — чтобы отпраздновать открытия Галилея, они устроили для него роскошные приемы в Риме. Отцу Клавиусу, который был несомненным лидером иезуитских астрономов, сначала было сложно принять новые сведения. Тем не менее, когда он и его коллеги раздобыли собственные телескопы, они подтвердили все наблюдения Галилея. В конечном итоге конфликт между Галилеем и церковью разгорелся из-за ее советников из числа преподавателей-мирян. Они настаивали, что Рим обязан остановить Галилея, а не то он уничтожит всю университетскую систему, подорвав авторитет аристотелевских воззрений, на которых она основана. Эти философы-схоласты отказывались даже взглянуть через телескоп, ибо они категорично настаивали: все видимое через линзы и противоречащее их убеждениям должно являться оптической иллюзией.

Открытия, сделанные Галилеем с помощью телескопа, превратили спор о движениях Солнца и Земли друг относительно друга из интеллектуального диспута в вопрос, который можно решить на основе свидетельств. Ученый гордился тем, что смог создать первый настоящий телескоп и направить его на небо — но особенно ценил свою гениальность в тщательных наблюдениях за широким спектром физических сущностей, в понимании поведения частей этих сущностей и в их описании с точки зрения математических пропорций[16].

Галилея (за его роль в создании научного метода исследований) считают отцом современной науки, а французского философа, математика и ученого Рене Декарта (1596–1650 гг.) называют отцом современной философии: он сформулировал концептуальные рамки, в которых научные изыскания могли бы происходить. Получив по желанию своего отца степень юриста, Декарт отказался от академической жизни и решил искать лишь те познания, которые он мог бы отыскать в самом себе или в «великой книге мира»[17]. Путешествуя по Германии в возрасте двадцати лет и размышляя над тем, как использовать математику для решения проблем физики, Рене пережил во сне видение, благодаря которому «открыл основы чудесной науки». Это происшествие стало переломным моментом в опыте юного Декарта, и всю оставшуюся свою жизнь он посвятил изучению связи между математикой и природой.

Основа науки Декарта — предположение, что у объектов есть два вида свойств. Все физические объекты — протяженные субстанции — обладают длиной, высотой, шириной, изменениями, местоположением и числом. Благодаря этим первичным качествам такие объекты можно понять в математическом контексте. Кроме того, у них также должны быть и вторичные качества — цвет, звук, вкус, запах, жар и холод. Декарт полагал, что подобные качества не существуют объективно — в самих физических объектах. Вместо этого они представляют собой качества нашего восприятия окружающего мира. Относительно первичных качеств мыслитель заключил: когда их «воспринимают ясно и отчетливо», их можно познать определенным образом. При этом в вопросе о вторичных качества он, напротив, отмечал: «В моем мышлении они проявляются так смутно и путано, что я не знаю, настоящие они или же ложные и только кажущиеся; то есть я не знаю, будут ли возникающие во мне представления об этих качествах представлениями о реальных вещах или же они отображают лишь [идеи], которые существовать не могут»[18].