Умей вертеться

Для начала я поприветствовала ее — воспитательный момент — и одновременно мысленно примерила на себя разные роли от учительницы до милиционера. Решила, что в данном конкретном случае «частный детектив» прокатит лучше, чем «представитель правоохранительных органов».

— О-о! — на манер Эллочки-людоедки пропело дитя. — Ну-у, пли-из, — и она жестом пригласила меня в свою «скромную» обитель.

В просторной трехкомнатной квартире, по-видимому, только недавно сделали ремонт. Евроремонт. Еще пахло краской, свежими обоями, химией, которую источал линолеум под паркет.

А еще тут витали запахи или, как это поцветистее выразиться, флюиды, свидетельствующие о достатке в доме, о размеренной, спокойной жизни обитателей данного жилища, не знающих нужды.

Музыкальный центр, стоявший на секретере стенки из натурального дерева, извергал дикие звуки. Как я поняла, невинное дитя услаждало свой слух «Нирваной», то есть хитовой группой, вопящей свои «бессмертные» шедевры в стиле «тяжелый металл».

Мои бедные уши тут же, образно говоря, свернулись в трубочку, и я невольно поморщилась. Девчонка убавила громкость, продолжая бесцеремонно изучать мою персону.

Итальянская мягкая мебель и со вкусом подобранные ей в тон портьеры. Обилие живых цветов, что меня всегда умиляет. В простенке между двумя комнатами картина в духе авангардистов, словом, а-ля «Уши на хвосте». Зато наверняка подлинник и стоит, конечно, немалых денег.

Я осмотрелась, ожидая предложения присесть.

— Родков пока на хате не наблюдается, — соизволила пояснить она. — И когда будут, не знаю. Собирались вроде в кабак завалиться.

Я удивленно посмотрела на нее, пытаясь вникнуть в смысл сказанного. Девушка поняла мою слабую осведомленность в молодежном арго и снисходительно пояснила:

— Ну, черепов, в смысле, предков, то есть.

И улыбнулась, продолжая гонять жвачку во рту.

— А я, собственно говоря, к тебе, Наташа.

— Вау! — она молча кивнула мне на кресло. Сама села поперек другого и закинула ноги на подлокотник, продолжая жевать и молча изучать меня. На лице непробиваемая маска полного безразличия.

Крутая мадемуазель, я даже себя неловко почувствовала. Как кролика подопытного изучает. Дела. Ну и дети нынче пошли. Еще придется очень подумать, стоит ли заводить своих собственных. Но как обходиться со столь сложными объектами воспитания, презирающими абсолютно всех взрослых без разбору, я прекрасно знала. А читать им нравоучения совершенно бесполезно: пусть этим неблагодарным делом занимаются родители. Сейчас надо лишь показать, что и я так могу. Как она.

Кладу ногу на ногу и лениво интересуюсь:

— У вас курить можно?

Это сразу подымает мой авторитет на несколько порядков.

— Сейчас, — девчонка проворно вскочила, удалилась на кухню и приволокла оттуда хрустальную пепельницу, выполненную в виде бегемота с открытой пастью.

— Сигаретой угостите? — поинтересовалась она.

Я восприняла ее вопрос как своеобразный тест на родственность душ и, поколебавшись немного, иронично спросила:

— Не рановато ли? Тебе ведь только пятнадцать?

— А я курю с тринадцати. Это личное дело каждого.

— Ну-ну, — и протянула ей раскрытую пачку.

Она жестом заправского курильщика прикурила и, прищурившись, выпустила дым колечками.

— Таня Гаврилова собиралась купить у тебя компьютер?

— Вы пришли только из-за этого? — искренне удивилась девочка.

— Я случайно узнала, что она для этого собиралась где-то достать денег. Ты что-нибудь знаешь?

— «Шефеде». — Она вновь с явным удовольствием затянулась.

— То есть?

— Танька сказала, что фирма «Шефеде» возместит ущерб, и попросила меня, чтобы я уговорила свою маманьку сказать ее маманьке, что мы компьютер согласны продать якобы за пятьсот баксов.

Я пока ничего не поняла и молча ожидала продолжения.

Девчонка стряхнула пепел в бегемотовскую пасть и продолжала:

— Танька сказала, что мы можем не волноваться, что «Шефеде» обязательно заплатит и у нее будут деньги. И она их отдаст. Только об этом ее маманька не должна знать.

— И твоя маманька согласилась? — Я невольно перешла на ее стиль общения.

Девица пожала плечами:

— Так я не успела этот вопрос провентилировать. Таньку же в тот вечер убили.

— А ты почему же не сказала милиции про эту самую «Шефеде»?

— А кто меня спрашивал про компьютер? Я не знала, что это важно.

— Еще как важно! Возможно, убийца работал в этой фирме, и Таня это каким-то образом узнала. И решила действовать сама. На свой страх и риск.

— Ботва, — девица затушила сигарету и вальяжно потянулась. — Она бы такое точно мне растрепала.

— А что ж она тогда не рассказала тебе ничего про эту фирму и про то, почему фирма должна ей заплатить?

— Да не успела. Обещала, что сделает это когда-нибудь потом. Сказала, что пока это — секрет.

* * *

Я решила поехать домой. Во-первых, надо поесть, а во-вторых, подумать и полистать телефонные справочники. Может быть, там я найду ответ на вопрос по поводу таинственной «Шефеде».

Вечерняя майская прохлада, наполненная волнующими душу ароматами, медленно опускалась на уставший от суеты город. Дышалось легко и свободно, и совсем не хотелось думать.