Умереть, чтобы проснуться

Я имел возможность лично убедиться в этом еще до своего ОСП. Потом мне стало понятно, что моя новая миссия заключается в том, что я должен исцелить самого себя и каждого, до кого только смогу дотянуться и кто страдает хроническими болями, зависимостями и депрессией. Светящееся Существо назвало это «целительской практикой осознанности» и предложило мне создать эту практику холистической медицины, которая была бы прочно основана на медитации.

Я решил съездить на Арубу и отточить мои медитативные навыки. Не только потому, что это райский остров в Карибском море, но и потому, что именно там наш сын Рагав учился в мединституте. Я видел в этом возможность поработать над отношениями с сыном, а также над отношениями с самим собой в процессе медитации.

Сейчас я понимал, что все это время я не знал своего сына, так как ставил свой эгоизм выше его счастья. Он справлялся с учебой, но хотел ее бросить. К сожалению, я игнорировал этот вполне очевидный факт, потому что предпочитал жить так, как было принято в нашей семье на протяжении поколений.

В Индии на старшего сына возлагаются особые надежды. Из всех остальных детей у него свои отдельные задачи. Он должен быть самым высокомотивированным. Он должен подавать пример успешной жизни своим братьям и сестрам. Как и многие другие иммигранты (хотя вместе с женой мы прожили в Соединенных Штатах более двадцати пяти лет, и все наши дети родились в Америке), мы продолжали жить так, словно эта индийская традиция действительно была необходима для успеха всей нашей семьи.

Но это не принесло Рагаву счастья. Ему не хотелось того, чего хотели от него мы. Когда мы его спрашивали, он утверждал, что охотно посещает занятия в мединституте, но было ясно, что его сердце не лежит к медицине, но он так хочет угодить нам, что подавляет собственные желания и мечты. В его душе разыгрывалось сражение между родительскими ожиданиями и его собственными желаниями — его страстным увлечением программированием.

Между тем я вел свое сражение — сражение между родительскими ожиданиями и страстью моего сына. Я хотел, чтобы мой старший сын пошел по моим стопам, чтобы он стал врачом, как многие из наших друзей. Только позже я понял, что безжалостно толкал его в этом направлении, так безжалостно, что он не мог сказать «нет».

Не позволяя ему жить своей жизнью, я мучился вопросом: «Чего он не может понять?» Было бы лучше, если я сформулировал бы вопрос по-другому: «Что я сам не могу понять?» Ответ был прост. Я был приверженцем старой парадигмы, мифа, который гласит, что «отец знает лучше».

Я развивал свои медитативные навыки не только потому, что хотел совершенствоваться в собственной практике, но и потому, что разрабатывал различные медитации для тех, кому могла понадобиться целительская практика осознанности. Медитация позволяет достичь разных состояний, и я чувствовал, что могу достичь всех. Повторенье — мать ученья, а что касается медитации, я уже привык к серьезной повседневной практике и хотел добиться больших результатов в этом земном раю.

К своему удивлению, я вдруг обнаружил, что стал жертвой медитационного кризиса. Он напоминает творческий. Писателю не пишется, а я не мог медитировать. Этот кризис предстал передо мной во весь рост после моей первой недели пребывания на острове. По утрам я подолгу гулял по белому песчаному пляжу и старался держаться поближе к кромке волн, которые перекатывал яркий голубой океан.

Пройдя три километра, я уселся в позе лотоса на мягком песке и закрыл глаза ладонями. Мое лицо было обращено к солнцу, и я благодарил высшие силы за подаренное мне счастье — я опять увидел восход. Это была моя медитация благодарности.

Но она не принесла желаемого результата. Как ни странно, но вместо погружения в состояние полной умиротворенности и чувства благодарности за все хорошее, что меня окружало, я испытывал чувство глубокой тоски, что нахожусь здесь, на Арубе, а не дома в Калифорнии. Появились плохие воспоминания о жизни, которые не желали исчезать. Такие мысли могут возникать при обычных медитациях, но я научился с ними смиряться и отпускать их вместе с другими негативными мыслями, не причиняя себе ни малейшего вреда. Но сейчас, на Арубе, негативные мысли не исчезали. Нет, они застыли неподвижно и потешались надо мной, как чудовища разума, какими они и были. Очень скоро мои расслабляющие медитации превратились в негативные и беспорядочные эпизоды.