Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу

Итак, заклинания я не знал. Нужно придумать что-то другое. Я прочитал самозаговор. Этот древний текст поведал мне Ли Хань, который уловил его в бытность свою мумией. В таком состоянии легко и просто устанавливаются связи с тонким миром, ведь ты уже наполовину — там…

Я встал на четвереньки и показал руканогу желтого глазуна. Земляной руканог пуще смерти боится эту маленькую, но дьявольски ядовитую тварь. Руканога охватывает ужас, и он мгновенно переносится куда-нибудь за тыщу верст, а еще лучше — на противоположный конец Земли.

Самозаговор был силен. Обретя пластичность, я долгих полчаса ощущал, как все вокруг колеблется, словно отражение деревьев в озерной ряби, меняется беспрестанно. Мне казалось, это не я стал пластилином, а внешний мир.

На посту губернского Воеводы волею судеб очутился младший логик Николай Федорович Пришвин. Он встретил нас троих на ступенях парадной лестницы, Блямба изрядно пострадала в недавних боях. То, что не осмелился сделать я, сотворили другие. Здание, в котором закрепились войска, верные фельдмаршалу Улусову, гвардейцы Виссариона Удалого расстреливали прямой наводкой, и в фасаде зияло несколько огромных дыр, заложенных мешками с песком. Выбитые окна были наспех забиты фанерой и досками.

Давненько я не видел своего брата. В первый миг показалось, что он мало изменился: все тот же соломенный блондин, высокий как каланча, стройный, голубоглазый. Правда, кожа потемнела и заморщинилась, под глазами мешки набрякли, на лбу тугие складки пролегли. Так что выглядел он на все сорок, если не на сорок пять. Жизнь изрядно его потрепала.

— Где конвой?! — были мои первые слова — вместо приветствия.

— Конвой погиб, — выдавил из себя Коля. Был он мрачен, нервно покусывал губы. Куда подевалось его прежнее неколебимое спокойствие? — На полпути к вокзалу сварился в «пээре» — как в кастрюле. Асфальт кипел, деревья и трава на газонах вспыхивали от жара. Горячий червец позавтракать задумал — слышал о таком? Отныне простые горожане ему не по вкусу, одна страсть — полакомиться и-чу…

«Итак, горячий червец плюс земляной руканог. Похоже на заговор, — подумал я, во второй раз за день ощутив тяжесть на сердце. — Ч-черт! Все повторяется. И кто же теперь против нас?» Ответить на вопрос было некому.

— Зачем вызывал? — спросил я в коридоре, по которому мы шагали куда-то в глубь охваченного ремонтом здания. Кабинет Воеводы остался в стороне.

— Об этом потом, — буркнул Коля.

Стучали молотки, вжикали рубанки, скрипели сверла, переругивались мастеровые. Пахло свежей древесиной и известкой. «Вся страна — одна большая стройка. Отстроим — будет что палить», — вдруг подумалось мне.

Воевода завел меня в малюсенький кабинет, обустроенный в бывшей каморке какого-нибудь писца, тщательно запер дверь и, усевшись на узкий письменный стол, произнес веско:

— Здесь стены не имеют ушей.

— А там? — из приличия спросил я.

Он не ответил, указал рукой на жесткий деревянный стул. Потом произнес с особенным выражением — глубоко спрятанная улыбка светилась в углах глаз:

— У меня к тебе два дела. Во-первых, я с удовольствием встану под твое командование, если ты готов взять на себя губернию и согласен с нашими планами. — За словом «нашими» несомненно стояли какие-то могущественные силы. Вот только не верил я уже ни в чье могущество.

Я молчал, ожидая продолжения. Коля поерзал на столе и, не дождавшись моей реакции, вынужден был продолжить:

— А во-вторых… — Пауза должна была придать его словам значительности. — Во-вторых, князь не вечен.

— С этим утверждением не могу спорить. Все мы смертны, — произнес я насмешливо.

— Боюсь, власть его будет недолгой. И мы обязаны воспользоваться представившимся случаем — раз и навсегда обезопасить Гильдию от любых перемен наверху.

— На Луну, что ли, отбываем — все скопом? — пошутил я, хотя стало мне совсем не весело. Вспомнил о покойном Шульгине, который три года назад в этом самом здании тоже вынашивал грандиозные планы. И к чему эти попытки привели и-чу? То-то и оно.

— Когда мы выполним все, что нам должно, я охотно посмеюсь вместе с тобой, Игорь, — с долей обиды сказал Коля. — И даже спляшу на могиле наших врагов. Если они нас не опередят… Тебя сегодня подстерегали по всем правилам. Молодец — выкрутился. А если бы нет? Или мы нанесем упреждающий удар, или нас сметут. Гильдия слишком ослабла, чтобы обороняться, но наступать мы еще способны. Хоть и не привыкли к этому, — с расстановкой произнес он. — Вот ты — не разучился атаковать?

Что-что, а это я всегда умел.

— Говори конкретней — недомолвки вот у меня где, — провел я пальцем по горлу. — Предлагаешь свергнуть князя?

Воевода качнул головой:

— Упаси боже… Просто мы не должны мешать, когда появится могучая супротивная сила. Реально способная отобрать власть. И нужно так подгадать… — В глазах Коли зажглись недобрые огоньки. — Если начнется буча, мы выступим третьей — примиряющей силой.

Боже мой!.. Я хорошо знал Колю. Если упрется, ни в жисть с места не стронешь. Аргументы «про» и «контра» небось давно продумал, выбрал наилучшую стратегию и теперь пойдет до конца.