Умереть и встать

— А у вас хорошая память, господин, — добродушно улыбнулся мальчишке Эмильен, но тот, снова вздрогнув, резко отвернулся.

Когда же принесли чай, гостиная опять погрузилась в молчание. Звон чашечек о блюдца, прихлебывания, шум ветра за окном — лишь они отвлекали парней от пугающего молодого господина, на середине чаепития уставившегося в стену с чашечкой чая в руках и не отрывавшего от нее взгляд на протяжении получаса.

* * *

— Савантизм, если я не ошибаюсь? — предположил Эмильен, когда графиня, решив хоть немного отвлечь гостей от странного кузена, повела их на экскурсию по родовому гнезду. Сам мальчик к экскурсии не присоединился. Ретировался в свои покои, как только опустошили чайник.

Остановившись перед одним из семейных портретов в коридоре второго этажа, ведьмак задумчиво изучил изображенную на нем женщину с длинными белоснежными волосами и большими сапфировыми глазами.

— Да, — подтвердила Анна-Мария, поравнявшись с парнем, но не отрывая глаз от каменного пола. — Полное отсутствие социальных навыков и гениальность в одном флаконе — в этом ведь Валентини.

— Для того чтобы запомнить прочитанное, мне приходится зубрить каждую фразу несколько дней кряду, а ему достаточно одного прочтения, чтобы информация отложилась в долговременную память. Это поразительное явление.

— Лучше бы он родился нормальным ребенком.

— Увы, мы не выбираем, какими нам родиться. Мы выбираем лишь то, какими станем в будущем.

— Даже у деревенщины есть возможность пробиться в ряды аристократии? — прищурившись, зыркнула графиня на Эмильена.

— Пробиться в ряды аристократии… — эхом повторил он. — А ведь однажды Эмильен Ренуар предложил моей матери… чтобы я…

— Придворный лекарь? Что предложил?

— Пробиться в ряды аристократии.

— Твоей матери? В аристократы? — захлопала Анна-Мария ресницами.

— Мне, — с трудом выговорил некромант. — В аристократы.

— Каким же образом?

— Я точно не помню, что произошло в тот день, но… Кажется, он хотел купить меня.

Сегодня Эмильен проснулся позже обычного. Петухи уже давно откричали свое утреннее приветствие жителей деревни, а солнце повисло высоко в небе.

Странно. Ведь мать каждый день будила Эмильена в первую очередь. Для помощи по хозяйству. Что в этот раз могло пойти не так?

Похлопав сонными глазами, мальчик взъерошил светло-русые кудри, потянулся, откинул лоскутное одеяло в сторону и спрыгнул босыми ногами на дощатый пол. Тот скрипнул под тяжестью его тела.

«Интересно, матушка уже ходила на колодец? И без меня? — про себя вопрошал ребенок, натягивая штанишки с парой заплаток. Завязал веревочный поясок. — И кроликов покормила? Солнце уже высоко. Но грядки точно прополоть не успела…»

— Мне… мне надо подумать!

— Чем дольше вы думаете, тем хуже для вас же.

— Но… как я могу решиться на такое за пару минут?

Только сейчас Эмильен расслышал чьи-то голоса в большой комнате. Прислушался получше, прищурился. Первый — точно принадлежал его матушке. А второй… мальчик готов был поклясться, что слышал этот низкий мужской голос впервые.

— Подумайте о перспективах. Если ваш сын пробьется в ряды аристократии, а под моей опекой это случится с большой вероятностью, то и вас ожидает безбедное существование.

— Но вы же говорите… вы же говорите о продаже!

— А что в этом ужасного? Я вам — деньги, вы мне — мальчишку. Если информация о нашей сделке не просочится за пределы этого дома, то проблем никаких не возникнет. Ни у вас, ни у меня.

— Но… но почему именно наш Эмильен?