Умереть на сцене

— Подключить-то, положим, можно… — пробормотал Гоша. — Но это половина дела.

— Почему? Ведь, если вы узнаете номер телефона, то сможете сказать, кто его владелец! Для вас это не сложно, правда? На самом деле у меня даже есть некоторые предположения: один господин, например, из министерства культуры… у нас с ним отношения не сложились. И еще с телевидения дама, абсолютно бесцеремонная особа. Хотя трудно себе представить, что даже они способны на такую гнусность.

— Скорее, это кто-то из более ближнего круга, — качнул головой шеф. — Из театра.

— Как это — из театра? — опешил Рестаев. — Да вы что? Да мы же… это ведь, как семья, как родственники близкие…

— Вот и я о том же, — скучным голосом подтвердил Баринов. — В семье ведь всякое случается. Кстати, никого из родных своих вы, как я понял, не подозреваете. Нет, я не говорю, что это кто-то из них, — перебил он собравшегося было возмутиться режиссера. — Но учитывать такую возможность надо. Так что подумайте, пожалуйста.

— Я отказываюсь даже обсуждать возможность того, что кто-то из близких мне людей может быть причастен к этому… к этой гадости!

— Хорошо, не будем это обсуждать, — мирно согласился шеф. — А театр? У вас ведь и труппа не маленькая, и технический персонал. Возможно, вы кого-то обидели? Так бывает, случайно, ничего плохого не желая, и даже сами этого не заметили. А человек затаил зло. Я никого не обвиняю, просто прошу подумать, вспомнить, может, кто-то ведет себя неестественно… Когда это началось, неделю назад? Вы говорили, что было шесть звонков.

— Нет, недели две уже прошло с первого звонка. Он не каждый день звонил, когда через день, когда через два… Но я не верю, не могу поверить, что это может быть кто-то из театра!

— Так я и не утверждаю ничего такого. Просто подумайте, может, чье-то поведение изменилось в последние две недели?

— В каком смысле изменилось? Как именно?

— Рита, объясни, — попросил шеф.

Все правильно, психологический ликбез — это тоже моя обязанность.

— Если человек, который достает вас звонками, работает в театре, он, соответственно, видит вас практически каждый день. А поскольку его методы иначе чем мелким пакостничеством назвать нельзя…

Рестаев, который до этого мгновения слушал меня очень внимательно, быстро закивал:

— Вот-вот, именно так, мелкое, гнусное пакостничество!

Я мило улыбнулась ему и продолжила:

— А это говорит о невысоком интеллектуальном уровне…

— Абсолютно! Я бы даже сказал, что ни о каком интеллектуальном уровне речи вообще не идет! За отсутствием интеллекта!

— Соответственно, человек, получающий удовольствие от подобного рода низкопробных шуток…

— Именно низкопробных, очень точное определение!

— Такой человек не сможет сдержать своих чувств. Не явно, не ярко, но все же… Он ведь ощущает себя победителем, значит, невольно будет смотреть на вас как минимум с чувством превосходства. Знаете, такая легкая усмешка на губах, презрительный прищур, чуть приподнятая бровь… вы понимаете, что я имею в виду?

— Да-да-да. — Брови самого Андрея Борисовича забавно зашевелились. — Интересная мысль. Пожалуй… — Он на мгновение задумался, потом тряхнул головой: — Я вас понял. Так сразу я сказать не могу, надо будет присмотреться. Но мысль интересная. Хотя я все равно не верю… у нас чудесный коллектив, это же театр!

— Тем не менее… скажите, а звонят вам в какое-то определенное время?

— Да, после двух. Утром у меня репетиция, вечером спектакль, а в середине дня я дома, отдыхаю. Но не точно в одно и то же время. Иногда телефон звонит около трех, иногда ближе к четырем часам… Вчера без пятнадцати три было.

— Понятно. — Шеф посмотрел на часы. — Что ж, я думаю, что отыскать вашего хулигана будет не особенно сложно. А в дальнейшем планы у вас какие? Будете в суд подавать?

— В суд? А разве можно? В смысле, за вот такое телефонное хамство можно и в суд?

— Можно, почему нет. Конечно, это не уголовное преступление, но административный штраф и некоторая сумма за моральный ущерб вполне реальны. От адвоката, конечно, зависит. Есть у вас к кому обратиться?

— Да, конечно. Среди адвокатов, тоже, знаете ли, театралы встречаются. Я посоветуюсь, спасибо за идею. Действительно, не физиономию же ему бить, этому хулигану. Суд — это самое разумное, вы правы!

— Тогда давайте поступим так: прежде всего, выясним, с какого телефона вам звонят. — Шеф повернул голову в сторону открытой двери и, не повышая голоса, позвал: — Нина!

— Да, сейчас, одну минуту, — откликнулась Ниночка.

Почти сразу зажужжал принтер, скрипнул отодвигаемый стул, и процокали каблучки. Ниночка вошла в кабинет и положила на стол Баринова лист бумаги с двумя короткими столбиками цифр: дата и номер телефона. Даты были разные, а номер телефона один и тот же.

— Это не сотовый, — голос у Нины почему-то звучал виновато, — это номер стационарного рабочего телефона главного режиссера драмтеатра.