Умереть в Париже. Избранные произведения

На следующий день сквозь нависшие над Парижем серые тучи пробивались неяркие лучи зимнего солнца. У меня была немного тяжёлая голова, но усталости я не чувствовала, и утром, как всегда делала это в санатории, около двух часов гуляла по примыкавшим к гостинице улицам. Я редко бывала в этом квартале, и сейчас, вспоминая наши первые парижские дни, по очереди обошла все памятные места. Сначала я подошла к посольству и, увидев ящик, куда обычно складывали почту из Японии, заглянула в ячейку на букву М. На обратном пути я вышла к улице Булонского леса и нашла ту скамейку под деревьями, на которой мы сидели вдвоём с Миямурой, она стояла точно там же. Я села на неё и вдруг вздрогнула, вспомнив своё тогдашнее восхищение и свои слова:

— Ах, если жить в этом прекрасном Париже, то и умереть не жалко!

Тут же в моей памяти всплыло всё, что говорил мне тогда Миямура. В тот день всё вокруг сверкало новой листвой, а теперь было печально и зябко. Моя теперешняя жизнь тоже что-то вроде этой холодной зимы, но надо её пережить ради грядущей весны. А вот и та маленькая лавка канцелярских товаров, где Миямура купил тогда тетради для дневника. Я зашла и купила совершенно такую же тетрадь в матерчатой обложке. Интересно, обрадуется ли Миямура, узнав, что я решила писать дневник? Вспоминая теперь эту двухчасовую прогулку, я понимаю, что всё время словно искала Миямуру. Стал ли он уже частью меня?

Вернувшись в гостиницу, я не утерпела и, сняв телефонную трубку, набрала номер института Кюри. И, уже набрав, вспомнила, что в институте каникулы и мужа наверняка там нет. Однако мне ответили:

— Мсье Миямуру? Подождите, пожалуйста.

Затем в трубке прозвучал мягкий голос:

— Миямура слушает.

Эти сказанные по-французски слова пронзили всё моё существо, отозвались в каждой клеточке моего тела, я так растерялась, что не могла вымолвить ни слова.

— Миямура слушает, — нетерпеливо повторил он по-французски, и я наконец ответила:

— Это Синко.

Даже по телефону я почувствовала, как он был поражён, и тут же из моих уст, словно прорвав плотину, полились стремительным потоком слова:

— Скажи, вы здоровы? Марико не больна? Мне просто захотелось услышать твой голос. Разве у вас в институте нет каникул? Скажи же хоть что-нибудь, я очень беспокоюсь. Я просто голову потеряла от волнения.

— Ты говоришь из Монтерея?

— Ты не приехал не потому, что Марико заболела? И почему мадемуазель Рено не пишет мне?

— Несколько дней назад Марико немного простудилась, но уже поправилась. Кажется, мадемуазель Рено на днях отправила тебе письмо. А моё что, до тебя не дошло? Сейчас самый ответственный момент в работе, надо сделать ещё кое-какие опыты, и можно будет обобщать результаты. Институт на каникулах, но они вошли в моё положение и разрешили продолжить работу. Завершив эти эксперименты, я уже не буду так занят и обязательно навещу тебя, а там уже и домой можно будет возвращаться. Потому-то я так и спешу. В одном медицинском журнале скоро выйдет моя статья, это тоже отняло довольно много времени. А как ты, повышается у тебя температура?

— Нет.

— Говорят, у вас там полно снега, но воздух от этого только чище, это очень полезно для твоего здоровья. Потерпи ещё чуть-чуть. Ты хоть немного поправилась?

— Да.

— Марико тоже набрала в весе. Она стала такой славной. Уже начинает говорить. Ну, не то что говорит, а просто реагирует мимикой и жестами на наши слова. Очень смышлёный ребёнок. Даже теперь в погожие дни её выпускают в сад, и она так внимательно смотрит, как качаются ветки каштана, обращает внимание на каждую мелочь. Пытается произносить разные слова. И самое первое слово, которое она запомнила, было "маман". Увидит кого-нибудь и зовёт: "Маман!"

Я изо всех сил прижимала к уху трубку. Провод обмотался вокруг шеи, но меня это не заботило, мне казалось, что вместе с голосом Миямуры в меня вливается жизненная энергия, и мне не было грустно, хотя по щекам почему-то текли слёзы. Услыхав, как он зовёт меня:

— Синко, Синко! — я поспешно вытерла слёзы и прошептала:

— Так ты говоришь…

— Ты правда хорошо себя чувствуешь?

— Правда… Настолько, что даже могу путешествовать.

— И всё-таки… Береги себя. Что ты ещё хотела спросить?

— Мне просто захотелось услышать твой голос. Жаль, что я не могу увидеть тебя… — Сказав это, я невольно прикрыла трубку ладонью. Если бы он спросил: "Откуда ты звонишь?" — я бы призналась ему, что нахожусь в отеле "Регина", но Миямура повторил:

— Потерпи ещё немного, постарайся поскорее выздороветь.

Прикрыв глаза, я просто слушала его голос. А потом опустила трубку.