Умереть за любовь, убить за любовь…

Это длилось целую вечность. Когда ей казалось, что удовольствие достигло пика, накатывала новая волна, унося в омут блаженства. Она не видела свет – она сама была светом. Она не чувствовала тепла – она сама была теплом. Жаром. Огнем. Сгустком энергии. Словно все удовольствие мира сосредоточилось в ней одной. И имя ей было – эйфория.

Это закончилось так же резко, как и началось. За доли секунды блаженное чувство испарилось, оставив после себя дикую усталость и такое ровное спокойное состояние, какое бывает после изнуряющей тренировки. Не открывая глаз, Робин попробовала пошевелить руками и ногами, до конца не понимая, осталась ли она в своем теле или стала невесомым духом, парящим в воздухе.

– Дергается, – тихий шепот показался истошным криком. И сразу почувствовала, как в ее плечо тычется тонкий теплый пальчик.

– Кто здесь? – застонала Робин, открывая глаза.

Ей не было больно или неприятно. Немного раздражал свет, немного еще вибрировало тело после невероятного удовольствия, немного страшила неизвестность.

Девушка села и огляделась по сторонам. Вокруг были белые стены, слегка поблескивающие от неизвестно откуда сочившегося света. Казалось, свет был повсюду, но его источник было невозможно определить. Она сама сидела на высоком столе, а вверху, прямо над ней, пульсировало фиолетово-красное жерло с оранжевыми и белыми огоньками, напоминающее космический портал в другое измерение. По обе стороны от стола стояли двое – совсем старый мужчина и маленькая девочка не старше пяти лет. Ребенок рассматривал вновь прибывшую с удивлением, свойственным только детям. Переведя взгляд на свое тело, точь-в-точь такое же, в каком она всего несколько минут – или часов? – назад легла в гроб, Робин еще раз пошевелила ступнями.

– Где я? – прозвучало глупо. Еще затуманенный удовольствием мозг отказывался соображать.

– А куда ты стремилась, милая? – улыбнулся старик и погладил ее по руке.

Он выглядел странно. Несмотря на то, что лицо его было все испещрено морщинами, он не казался больным или усталым. Словно молодого еще человека запихнули в дряхлое тело, будто в поношенную рваную одежду. Мужчина был достаточно высок и даже красив – умеют же некоторые стареть как дорогой коньяк. Вопреки ожиданиям, он был облачен не в просторные одежды, а в явно дорогой костюм, сшитый по фигуре. Такой же бесцветный, как и все вокруг.

– Ты умерла. И теперь это твой новый дом, – снова улыбнулся старик, не дождавшись ответа.

– Я… Мне нужно найти кое-кого, – призналась Робин.

– Найти? – он удивленно поднял кустистые брови. – Сюда не приходят, чтобы кого-то найти. Но все равно находят то, что давно искали.

– Мой… любимый умер. И я хочу его вернуть.

– Куда вернуть? – влезла в их разговор девочка. Она была слишком маленькая, чтобы перебивать взрослых, но старик никак не отреагировал, словно для них это было нормально.

– Вернуть к жизни, – отрезала Робин. По привычке хотелось разозлиться, но не получалось. «Чертово спокойствие!»

– К жизни, – задумчиво улыбнулся старик. – А ты уверена, что он захочет этого? И ты… Может, тебе понравится здесь?

– Нет, я хочу назад, – не сдавалась девушка.

– Ну, ты еще ничего не видела. Ты думаешь, тут кого-то держат? Нет. Многие имеют шанс вернуться. Но не у всех есть достаточный повод это сделать. Точнее – ни у кого его нет.

– Я знаю того, кто вернулся, – попыталась спорить Робин. Если бы не это равнодушно-ровное состояние, она бы уже начала переживать. Неужели Дейв обманул? А может… Вместо успокоительного он дал ей какой-то наркотик? И сейчас это все – просто бред?

Это было больше похоже на правду. Загробная жизнь! Какая же она была дура, что поверила ему!

– Ты хочешь рассказать об этом или посмотреть на то, куда попала? – прервал ее размышления старик.

Интерес к ней пропал даже у маленькой девочки. Она нетерпеливо дергала старика за рукав и все время оглядывалась на дверь.

– Я хочу найти Габриэля. И мы уйдем отсюда, – упрямо повторила Робин и спрыгнула со стола.

Ощущения в теле казались странными. Она практически его не чувствовала, не понимая, идет она или парит по воздуху, такой она сама себе казалась легкой. Они втроем вышли в коридор, прошли до прозрачного лифта и поехали куда-то вниз.

Двери лифта распахнулись, и перед взором Робин предстал абсолютно бесцветный мир. Лобби здания, в котором они находились, нельзя было назвать красивым или уродливым. Оно было никаким. Почти прозрачным. Людей здесь было больше, чем в баре у Митча в пятницу вечером. Кто-то спускался по лестницам, кто-то, как и Робин, выходил из лифтов. Все новички шли в сопровождении одного или двоих сторожилов и очень выделялись на их фоне – они были еще пропитаны цветом, не успев растерять его в этом бесцветном мире.

На улице было то же самое – полупрозрачные предметы и люди. И только растущие тут и там цветы и растения слепили яркими красками,

– Как красиво, – не сдержалась Робин. Она не могла отвести глаз от пышного розового куста прямо у входа. Листочки казались живыми и трепетали, хотя ветра не было и в помине. Старик ухмыльнулся и покосился на девочку.