Умерев однажды, подумаешь дважды

— Ты в порядке? — крикнула я, думая, что это одна из наиболее глупых вещей, которые я когда-либо говорила.

— Серафимы тоже мне лгут, — огрызнулась жнец, страх и гнев исказили когда-то прекрасные черты. У меня не было ни малейшего понятия, о чем она говорит, и я тупо уставилась на нее.

— Накита, подожди! — закричал Барнабас, бросаясь между нами. Светлый жнец отпрыгнул назад, когда отблеск стали разрезал воздух. Накита вытянула руки, замахиваясь и откидываясь назад, и снова нанесла удар. Я открыла рот, чтобы выкрикнуть бесполезное предупреждение, но меч Барнабаса встретился с ее, возникнув словно ниоткуда, и я задрожала от похожего на эхо звука, от которого затрепетали деревья. Должно быть, Кайрос дал ей новый амулет. Амулет, который я хотела вернуть, был Наките не нужен. Камень в ее мече теперь был черным, а драгоценный камень в клинке Барнабаса изменился ещё больше, сияя восхитительным желтым. Меч Накиты выглядел мертвым, ровно черным.

— Мэдисон хочет поговорить, — произнес Барнабас, недвижимо скрестив клинки с Никитой. — Вложи в ножны свой меч в этом святом месте.

Накита улыбнулась, жёсткая решимость на ее лице пугала. Она была сама на себя не похожа в белом одеянии, один в один схожем с нарядом Рона.

— Она нужна мне, — мелодично ответила она. — Ты забрал ее. Она — моя.

Барнабас отступил на шаг, и гул в моих ушах смолк, когда их клинки разъединились.

— Она принадлежит себе. И хочет извиниться. Будет позором не выслушать ее.

Отсалютовав мне экстравагантным жестом, Накита отступила назад, разрешая говорить. Не думаю, что ей было дело до того, что я хотела сказать, но это был мой единственный шанс.

Испуганная я встала перед ней, Барнабас был рядом.

— Накита, я сожалею, — мои слова исчезали во мраке. — Я не знала, что черные крылья могут остаться в тебе. Я только пыталась остановить тебя от убийства Джоша. Я принесла тебе твой амулет, — моя рука дрожала, когда я его протягивала. — Это не подкуп, но, пожалуйста, оставь Джоша в живых.

Она нахмурилась, но поймала амулет, который я бросила ей, положив его в свой пояс.

— Кайрос дал мне амулет, не ты. И я нуждаюсь в твоей жалости еще меньше, чем в твоих извинениях. Серафимы говорят, что я совершенно в порядке. Совершенно! — выкрикнула она в небо, затем повернулась ко мне, тяжело дыша, ее глаза были дикими. — Но они лгут.

Барнабас оттащил меня назад.

— Нам нужно уходить. Она сломлена. Это ничем не закончится.

— Я тоже сломлена, — ответила я, думая о моей прерванной жизни, и вырвалась из его хватки. — Накита, ты передашь от меня послание Кайросу? У него мое тело. Я хочу его вернуть. Я отдам ему его амулет, если он пообещает оставить меня в покое. Я только хочу жить, как я жила. Пожалуйста. Я устала бояться.

При слове «бояться» она задрожала, и воздух замерцал, когда ее крылья, гораздо больше, чем это казалось возможным, дугой изогнулись вокруг нее, кончики длинных перьев трепетали. Они смогли вынуть из нее черные крылья, но оставили внутри что-то, для чего жнец никогда не был рожден. Страх. И он шел от меня. От моих воспоминаний.

— Я не твой ангел-посланник, — горько отозвалась она. — Но мы пойдем к Кайросу. Ты — вор. Лгунья. С твоим телом и душой и моей косой, он может сделать меня такой, какой я была. Как было все до этого. Он обещал!

Мое тело все еще у Кайроса. Господи, спасибо тебе.

— Ты не заберешь ее, — возразил Барнабас, не осознавая, что сейчас Накита в сотни раз опаснее. Ее ангельская мощь треснула под волей человека. Страх и знание смерти сделали ее такой. Я сделала ее такой.

— Она — моя, покуда стоит здесь, — наклонившись, Накита вытянула свой новый меч вперед, вонзая наконечник в землю и разрезая мох как открытую рану.

Я покачала головой и отошла назад.

— Накита, послушай. Я только хочу вернуть мое тело, живым и невредимым. Он не должен разрушать мою душу ради амулета. Я могу от него отделиться.

Она выпрямилась, взрываясь жестоким и ужасным смехом. Барнабас придвинулся ближе ко мне для поддержки.

— Чтобы сделать меня снова целой, ты нужна Кайросу мертвой. Барнабас, прочь с моего пути, или ты падешь первым.

— Ты не сможешь, — Барнабас встал передо мной, когда Накита вытащила из земли меч и небрежно вытерла его о ногу. — Прибудет серафим. Ты не будешь так рисковать.

— Почему нет? — выкрикнула Накита, отойдя на шаг, ее глаза были широко открыты. — У меня ничего нет, Барнабас! Ты знаешь, на что это похоже — бояться? Я буду смеяться, если серафим сразит меня за осквернение одного из их мест на земле. По крайней мере, все будет кончено и мне не придется больше бояться!

Барнабас недоумённо нахмурился:

— Бояться?

Накита издала отвратительный звук, низкий, почты рычание. Она прошел через меня и парализовал. А затем она бросилась вперед.