Умерший рай

(Двадцать лет спустя)

Моей невозвратной молодости

1. «Но почему мы не находимся сами на островах Надежды и не спим с женщинами, которые пахнут корицей и чьи глаза становятся белыми, когда мы их оплодотворяем под Южным Крестом…»

(Эрих Мария Ремарк. «Черный обелиск»)

2. «Не скоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло.»

(Екклесиаст. 8:11)

Авторское предисловие

В 2002 году, вернувшись из турпоездки в Египет, я написал документальную повесть «Африканская луна».

Едва окончив египетские заметки, я вспомнил о другом путешествии за границу. Совершенном мною – если отсчитывать от того 2002 года – почти 20 лет назад. И подумал, что смогу создать нечто на том давнем материале.

По инерции, оставшейся после «Луны», быстро написал несколько глав – и бросил. Поскольку в самом деле материал двадцатилетней давности усох и поблек. Скроить из него нечто живое казалось принципиально невозможным.

В таком виде, брошенная – хотя не похороненная – эта повесть провалялась два года.

До тех пор, пока уже нынче я опять не съездил за границу. На сей раз в Турцию. По непонятным причинам поездка вызвала во мне всплеск писательской потенции, какого не было давно.

Я начал работать в начале июля – и писал, писал и писал…

Сделал документально-публицистическую повесть «Камни в пыли», инспирированную поездкой в Турцию. Потом написал художественную вещь, эпизодическая завязка которой лежала на берегу Средиземного моря.

Все замыслы вроде бы претворились. Но инерция несла вперед. Делать было нечего, и я взялся за эти записки. Хотя вначале и сам не верил в успех.

Однако воспоминания захватили. И заставили писать до тех пор, пока я не выложил все, что само по себе рождалось в сознании.

Вопреки опасениям, вещь получилась почти в три раза объемнее легендарной «Луны» – и тянет уже на мемуарно-публицистический роман.

Ну, а о свежести и искренности судить вам.

Тогда я был молодым

Однажды в прошлой жизни, когда я преподавал в университете, мы сидели и вели разговор обо всем на свете с Семеном Израилевичем Спиваком.

Это известный ученый, профессор математики, обладатель всех мыслимых в научном мире наград. А главное (что случается крайне редко вообще!) – умный человек. Один из умнейших, кого мне посчастливилось встретить на жизненном пути. Преклоняясь перед ним, я приватно называл его «ребе», что по-еврейски означает обращение к раввину, учителю или просто мудрому человеку.

Хотя я, увы, никогда – даже в детстве ! – не был евреем, я всю жизнь ощущаю подспудную тягу к иудейской нации, понимая мое внутреннее, метафизическое родство с нею. И, как ни странно, получаю ответное восприятие.