Гораздо позже описываемых событий и самого периода изначального написания этой вещи я даже перевел с иврита на русский язык изумительную по ритмике песню «Кахоль ве лаван» («
Но извините, я отвлекся.
А вспомнил просто, как мы сидели со Спиваком…
Разговор сошел на воспоминания о прежних временах и мы медленно опустились в прошлое.
Как положено двум ностальгирующим собеседникам, вспоминали мы что-то хорошее. Бывшее реально, или только грезившееся – не важно; но оставшееся далеко позади.
Мне в тот момент было года сорок два; но тем не менее казалось, будто только прошлая жизнь осталась цветной, а настоящая сделалась черно-белой.
Разговорившись, мы перешли к обсуждению как раз этого феномена человеческого самовосприятия.
И тут Семен Израилевич припомнил, что недавно читал очень любопытную книгу – мемуары некоей старой еврейки, жившей в Испании то ли в XVII, то ли даже в XVI веке. Не помню, кем она была и о чем писала – и это неважно. Время и место столь далеки от нас, что все это с тем же успехом могло происходить на Луне. Меня поразил первый абзац книги, который Спивак привел наизусть:
«
Эта грустная фраза неизвестной, давно умершей женщины запомнилась тогда и не дает мне покоя до сих пор.
Она настолько крепко вошла в меня, что я решил сделать ее названием первой главы.
Которая может считаться предисловием автора: так последний объясняет свой взгляд на это произведение.
Ведь я собираюсь описывать события, предметы и места двадцатилетней давности.
Страна, которой больше нет на карте
Не теряйтесь в догадках, чему я собрался посвятить три сотни страниц повествования.
Перед вами – отнюдь не мои мемуары.
Точнее,
Принимаясь за эти записки, я решил рассказать о своей давней поездке за границу.
Настолько давней, что страны, куда я ездил, не найдется ни на одной карте. Равно как и той, откуда выехал.
Потому что тогда я жил в
Столь эфемерными кажутся эти географические названия сейчас, что меня самого посещают сомнения в реальности того путешествия. Из всего прежнего мира неизменной сохранилась, пожалуй, одна лишь Польша. Которой суждено вечно оставаться утлой прослойкой – чем-то вроде коврика для вытирания ног – между Россией и Германией.
О Польше будет сказано несколько слов в нужном месте.
ГДР перестала существовать, влившись в единую Германию и лишившись всего лишь циркуля и молотка в обрамлении колосьев на своем черно-красном желтом флаге.
СССР рассыпался в прах и потерял все: и свои республики и красный флаг, и великолепный по художественной выразительности герб.
Впрочем, все это известно всем и обсуждалось много раз.
Сейчас я хочу оправдаться перед вами за предлагаемые материалы.
Ведь если учесть обилие нынешней информации, равно как и свободную возможность каждого россиянина съездить за рубеж в любом направлении, то познавательное значение моего документального романа может показаться сомнительным.
Слишком уж большой промежуток времени отделяет события от момента их описания; да и мир изменился неузнаваемо.
Но, может, в том и ценность подобных воспоминаний, что являясь одновременно личными мемуарами, они позволяют видеть сквозь медленно мутнеющую толщу времени и предложить не только изложение реальных фактов, но взгляд на прошлое с позиции нынешних знаний…
«У нас была великая Эпоха»
Так назвал одну из наиболее удачных своих книг уважаемый мною писатель Эдуард Лимонов.
Он гораздо старше меня; его
Если абстрагироваться от
Так же как никто не решится назвать великими наши дни. Грандиозные с точки зрения перемены образа жизни, но ассоциирующиеся лишь с мышиной суетой измельчившихся до непотребства политиков.