Умирая за идеи. Об опасной жизни философов

И что только смерть не творит с нами! Веками поэты, проповедники и моралисты не переставали удивляться тому, как мастерски смерть улавливает нас в свои сети. Смерть, утверждали они, является тираном всего человечества, она сводит все на нет, превращает великолепие в пепел, а нас — в пищу для червей и навоз для почвы. Страх смерти затуманивает разум и отравляет душу. Близость смерти заставляет армии трепетать, а храбрецов — дрожать от страха. Нет ничего такого, чего бы смерть не могла сотворить с нами задолго до своей основной работы. Все это, и даже еще более ужасное, не раз говорилось о смерти. Ослепленные ее непомерной силой, мы тем не менее можем иногда различить немногочисленные возможности, которые могут помочь нам справиться со смертью, что-то сделать с ней. Как ни парадоксально, но смерть можно привлечь к процессу самосотворения. Благодаря выходу за пределы собственной «самости» мы можем изменить расстановку сил в борьбе с повелительницей всего того, что направлено на разрушение, и заставить ее играть на руку противной стороне.

Саймон Кричли говорит о тех «актах ‘самосоздания’ и ‘самотворения’, когда смерть становится моей работой, а самоубийство — конечной целью»[67]. Он выражает точку зрения, согласно которой самоубийство является живым доказательством нашей возможности в определенной степени контролировать саму смерть. Тот факт, что мы можем положить конец собственной жизни, свидетельствует о том, что мы обладаем метафизически обоснованной свободой, позволяющей нам вступить в противоборство с Богом. Принадлежащий к той же традиции Альбер Камю считал, что самоубийство необходимо рассматривать как фундаментальную философскую проблему.

Однако есть возможность, благодаря которой мы можем контролировать смерть, не совершая самоубийства. Менее драматичный и менее притязательный, данный способ «приручения» смерти может оказаться более сложным, чем самоубийство, поскольку предполагает регулярную практику «смерти в жизни». Нет никаких показных жестов, выстрелов или кровопускания в ванной, в окружении плачущих друзей и рыдающих возлюбленных: «О боже мой!» Но есть процесс постепенного, осторожного включения смерти в повседневность, который приводит к тому, что смерть становится неотъемлемой частью каждого мгновения нашей жизни.

«О том, что философствовать — значит учиться умирать»

Хотя «Опыты» Мишеля де Монтеня вовсе не являются книгой о смерти, в ней отражены одни из самых глубоких в истории современной философии размышлений о ней[68]. Его повествование — способ преодолеть боль, причиной которой стала смерть самого близкого друга Монтеня, которому он был предан всю свою жизнь, Этьен де Ла Боэси (1530–1563).