Умирающие и воскресающие боги

Итак, «реабилитировав» египтян от их суеверного почитания животных и грубого политеизма, сделаем вывод: коль скоро Осирис стал богом «единым и единственным, кто создал все вещи, священным духом, изначальным, несотворенным, творцом, вечно существующим», к чему тогда вся эта комедия с его смертью и воскресением? В принципе, так и рассудил первый македонский царь эллинистического Египта Птолемей I Сотер, желая сплотить своих греческих, египетских и, по возможности, иудейских подданных (а их в Египте было много, особенно в Александрии) в поклонении единому богу, которого он откровенно «сконструировал» для своего государства, – Серапису. Он вобрал идею монотеизма, не чуждую всем трем народам (особенно же иудейскому), греческий образ подземного царя Аида (Плутона, Гадеса – с его гигантской статуи, привезенной в Александрию из причерноморской Синопы) и египетские имена Осириса и представлявшего его душу «живьем» на земле священного быка Аписа (разумеется, культ знаменитого «золотого тельца» иудеи вынесли из Египта, недаром они, полагая, что Моисей погиб на горе Синай, заставили его брата Аарона изваять им бога, к которому они привыкли, – см.: Исх. 32: 1–6; эту идею высказывали и некоторые толкователи Талмуда). Птолемей «оставил» ему не только имя, но и функцию Осириса как владыки подземного мира (здесь он сходен и с Аидом) и воскресителя усопших, «убрав» странную мысль о страстях бога, «оставленную» египетским и прочим христианам (о становлении тамошнего христианства и его догматики на дрожжах Филона Александрийского, общин «терапевтов» у Мареотидского озера, гностиков и учения философа Плотина – разговор хотя и интересный, но долгий и совсем в другую сторону уводящий, – подробнее см. нашу работу «Александрия Египетская. Религия и наука»). Хлебная мера (медимн) на голове статуи Сераписа лишний раз свидетельствовала о нем как владыке подземного мира, дарующем не только всходы зерна, но и воскресение умершим, возможность вновь «прорасти» после своего погребения, как то же зерно, «погребенное» при посеве. Об этом мы достаточно говорили ранее, так что просто скажем об удачности замысла Птолемея «скрестить» Осириса с Аидом и его хлебным медимном на голове.

Мумия крокодила. Музей Болоньи. Италия

До нас дошли несколько версий установления культа Сераписа; рассмотрим две основные в изложении Плутарха и Тацита (56—120 гг.); есть иные, например, св. Климента Александрийского (ок. 150 – ок. 215 г. н. э.) в его «Увещевании к язычникам» (см. гл. 48), однако там все уже путано и отнесено к правлению Птолемея II Филадельфа; прочие, в принципе, сводятся к тому же, что поведали Тацит и Плутарх. Удивительное дело! Тацит, человек трезвомыслящий, глубокий аналитик, вдруг пересказал «явление Сераписа» со всей сверхъестественной требухой вроде вещих снов, явлений, хождений статуи, а Плутарх, беллетрист, мистик и жрец – напротив, коротко и лишь с небольшими прикрасами пишет о том, что статую просто-напросто украли. Приведем оба рассказа, сравним их и попытаемся извлечь рациональное зерно, потому что оба автора завершают свое изложение размышлениями по поводу того, кто же из божеств был (или стал) Сераписом.

Тацит: «Из наших писателей никто еще достойным образом не рассказал о происхождении этого божества. Египетские жрецы говорят о нем следующее. Первый из македонян, кто сумел превратить Египет в мощную державу, был царь Птолемей. Когда он обносил стенами только что основанную в ту пору Александрию, строил в ней храмы и создавал религиозные обряды, ему было видение – во сне предстал ему юноша необычайного роста и редкой красоты и приказал: “Пошли самых верных друзей своих в Понт, дабы они привезли оттуда мое изображение. Царству твоему оно принесет счастье, а храму, где его поставят, – величие и славу”. Едва юноша произнес эти слова, как огненный вихрь вознес его на небо. Встревоженный пророческим видением, Птолемей рассказал о нем египетским жрецам, опытным в толковании вещих снов. Те признались, однако, что почти ничего не слыхали о Понте и народах, живущих за пределами Египта. Тогда Птолемей обратился к Тимофею, афинянину из рода Евмолпидов, которого он еще раньше вызвал из Элевсина, поручив руководить отправлением священных обрядов, попросил его объяснить видение и истолковать волю божества. Тимофей расспросил людей, бывавших в Понте, и узнал от них, что есть в этих краях город, называемый Синопа, а недалеко от города – древний храм, известный у жителей под именем храма Юпитеру Диту: в святилище, рядом со статуей самого божества, стоит и изображение женщины, которую многие считают Прозерпиной. Но Птолемей был царь и, как то свойственно царям, действовал быстро, лишь пока ему угрожала опасность; видя, что все кругом по-прежнему спокойно, он снова стал больше помышлять о развлечениях, чем о почитании богов, мало-помалу забыл о пророчестве и обратился к другим делам, как вдруг тот же юноша явился ему в еще более грозном облике и сказал, что, если царь не исполнит приказания, немедленная гибель ждет и его самого, и его царство.