Умирающие и воскресающие боги

Иудейская Агада волей-неволей подчеркивает в Эсфири нрав Астарты: «Сказание ребе Иегуды бар Симон: “Заползшую в дом змею выкуривают дымом от рога серны и женских волос. Дебора и Есфирь уподоблены в Писании серне. Дебора не отступила ни на шаг, прежде чем не был истреблен Сисара со всем войском его; и Есфирь не успокоилась, пока не был повешен Аман с десятью сыновьями его”». «Языческое происхождение» персонажей этой истории признает и президент Инстиута Ближнего Востока, большой его знаток, эксперт и политолог Е.Я. Сатановский: «Тот же помянутый Ильфом и Петровым праздник Пурим объявлялся почтенными раввинами полуязыческим и не соответствующим канонам ортодоксального иудаизма столько раз, что и вспоминать об этом неудобно. А у эфиопских евреев – фалашей – его вообще нет. Да и быть не могло. Они откочевали в Африку до вавилонского пленения, никакой Персидской империи знать не знали и знать не хотели, и все ее внутренние дрязги и придворные интриги их не касались. Хотя – веселый праздник. Оптимистичный. Суть самая обычная, еврейская. Вот хотели нас, евреи, перебить те-то и те-то, но у них не получилось, и мы их сами перебили. А теперь пошли, перекусим чем Б-г послал. И выпьем. В масштабах, близких к русской традиции. Согласно собственному многолетнему опыту автора и его друзей и вопреки министру культуры с его агитпропом. Так как когда-когда, но в этот праздник еврею непременно нужно напиться до положения риз. То есть вдрабадан. Вусмерть. Чтобы не отличать злого Амана от доброго Мордехая. Ну там еще карнавал с ряжеными, маковые треугольные пирожки, детские трещотки и волчки. А также прочие нехитрые развлечения древности. Так как праздник восточный, черт знает каких времен. И персидский царь Ахашверош – вообще-то, Артаксеркс. И главные герои, Эстер и дядя ее Мордехай, – воспоминания евреев об Астарте и Мардуке. Богах древних, не слишком соответствующих авраамической традиции. Это к вопросу об адаптации евреев к местным обычаям и адаптации местных обычаев к евреям. Как говорили в древности, «попал в Рим, веди себя как римлянин».

Эсфирь обличает Аммана. Художник Э. Норманд

Напоследок отметим, что, поскольку Месопотамия тоже была не без умных людей, которых явно не устраивала ни кровавая комедия для народа, ни полубожественная шлюха для царя в потайной комнате храма, и посему древние «вольнодумство и вольтерьянство» там также процветали, некоторые плоды чего благополучно дожили до нашего времени. Поговорим о двух из них.

Первый наиболее сохранился; для кого-то, впрочем, будет удивительно, где именно он обретается, а может, читатель уже привык, что многое мы находим в Библии. Так и здесь: речь идет о потрясающей книге Иова, в которой Богу задаются острейшие моральные вопросы, ответов на которые он, в итоге, не дает и демонстрацией своей силы и мощи практически затыкает рот вопрошавшему. Книга Иова то полагается одной из древнейших – традиция относит ее создание к далекой эпохе первых патриархов, т. е. ко II тысячелетию до н. э., причем делает это на основании приписки из александрийской «Септуагинты», что Иов – пятое колено от Авраама; та же традиция признает доработку книги во времена первых иудейских царей, Давида и Соломона (Х в. до н. э.); то, напротив, считается созданной уже незадолго до нашей эры. Несомненно, что ее окончательная редакция создана уже в Александрии Египетской, в которой пытливый философский греческий ум идеально слился с иудейским мистицизмом, дело не в этом. Начинается эта книга так: «Был человек в земле Уц, имя его Иов». Обычно эту землю помещают в северо-западной части Аравии, на границе с Идумеей, которая, в свою очередь, граничит с Иудеей. Значит, географически подходит к нашей главе, тем паче что та же приписка «Септуагинты» пишет об Иове как пятом от Авраама потомке его старшего внука Исава. Как вариант – Уц в Месопотамии; пассажи о бегемоте и крокодиле выдают все же Египет, и опять же – не в этом суть. Эта книга – истинный вопль богооставленности.

Сюжет вкратце такой, с весьма парадоксальным началом: Бог и дьявол спорят по поводу праведника Иова. Нечистый заявляет, что тот потому праведен и богобоязнен, что у него все хорошо; Бог позволяет Сатане испытать его, и в итоге Иов последовательно лишается детей, имущества и заживо гниет от страшной болезни – проказы, которая в древности ставила человека вне общества. Совет жены короток: «Похули Бога и умри» (Иов. 2: 9); трое друзей приходят к нему и в долгих разговорах пытаются найти смысл и причину страданий Иова. Теодицея, богооправдание… Интересно, во времена древних патриархов и царей позволил бы себе кто-нибудь действительно предъявить претензии к Богу и тем более изложить их письменно?