Умирающие и воскресающие боги

Позднее этот кровавый магический обряд был несколько смягчен: производилось только оскопление или самооскопление, причем соответствующая вырезанная часть зарывалась в землю с той же магической целью – возобновить и поддержать плодородие. Когда сложилась вера в богов и стал развиваться антропоморфизм, на почве истолкования кровавого обряда весеннего праздника и его оскопляемых жертв сложился миф о том, что некогда и сам бог Аттис оскопил себя под сосной. Тогда, с развитием культа этого божества, ежегодно оскопляющие себя жертвы стали превращаться в его постоянных служителей, скопцов-жрецов, галлов, но с установлением их постоянной жреческой организации потребность в ежегодном возобновлении производительных сил природы и божества, т. е. в самооскоплении, все же не исчезла, и она удовлетворялась… добровольным актом его… После этого, – скажем теперь, – становятся понятными… (такие) мифологические мотивы, что Изида из частей растерзанного египетского “христа”-Осириса не нашла только его полового органа, и что дикий вепрь поранил финикийского “господа” Адониса в пах, точнее, в тот же половой орган, отчего он и умер: все это – глухие отзвуки человеческого жертвоприношения и отрывания у жертв этой части с соответствующей магически-производственно-хозяйственной целью».

Мраморная статуя Кибелы из Формии в Лацио

Ритуал самооскопления – «становления галлом» – описывает Лукиан (он признается, что по молодости бывал в гелиопольском храме и, следовательно, вполне мог быть его очевидцем): «Самый большой среди известных мне праздников справляется в начале весны. Одни зовут его “Костром”, другие “Светочем”. Жертвоприношение тогда совершается следующим образом. Срубаются большие деревья и складываются в костер во дворе храма; затем пригоняют коз, овец и других животных и вешают их живьем на срубленные деревья; сюда же помещают птиц, платья, золотые и серебряные вещи. Когда все готово, вокруг сложенного костра обносят священные изображения, после чего в костер бросают огонь, и тотчас все загорается. На это празднество стекается множество народа из Сирии и соседних стран; каждый несет с собою свои священные предметы, и каждый имеет отличительные значки, изготовленные для этого. В установленные дни толпа собирается в святилище, чтобы присутствовать при оргиях: множество галлов и священнослужителей… справляют оргии, причем режут себе руки и бьют друг друга по спинам. Находящиеся тут же многочисленные музыканты играют на флейтах, бьют в тимпаны и поют боговдохновенные священные песни. Все это происходит вне храма, и никто из участников оргий в него не вступает. В эти дни многие становятся галлами. В то время как одни играют на флейтах и справляют оргии, на многих уже находит безумие, и, хотя пришли они сюда только как на зрелище, начинают делать следующее, – расскажу и о том, что они делают: юноша, которому надлежит совершить это, с громким криком сбрасывает свои одежды, выходит на середину и выхватывает меч; мечи эти постоянно находятся там, как я думаю, для этих целей. Оскопив себя мечом, юноша носится по всему городу, держа в руках то, что он отсек. И в какой бы дом он ни забросил это, оттуда он получает женские одежды и украшения. Вот все, что совершается во время оскопления» («О Сирийской богине», 49–51).